Жена врага. Я тебя присвою

— Ты спас меня, пусть именно из-за тебя я и оказалась мишенью для собственного мужа. Пожалуйста, позволь мне отблагодарить тебя и позаботиться о тебе!

Зрачки Хищника сужаются. Он негромко цокает языком и, ничего не говоря, идёт в комнату, скорее всего, это кухня. Медленно двигаюсь за ним, не зная, стоит ли это делать. Может, он хотел побыть там в одиночестве?..

— Вот аптечка! — бросает Хищник, открыв шкафчик около мойки и плюхнувшись на стул.

Я достаю перекись, чуть морщась от того, что срок её годности оставляет желать лучшего. Вот только, как говорила бабушка, ничего этому раствору не сделается, поэтому решаю, что лучше обработать хотя бы так, чем ничего не делать. Беру ватку и хорошенько смачиваю перекисью. Приближаюсь к Хищнику и начинаю обрабатывать его лицо, осторожно прикасаясь к нему и инстинктивно дуя на самые повреждённые участки. Хищник немного жмурится, прикрывает глаза, показывая, что ему нравится забота, а затем перехватывает мою руку и смотрит несколько секунд в глаза так, что у меня перехватывает дыхание.

Никогда и ничто не спутаю с этим взглядом — он полон желания. Хищник хочет меня и не скрывает этого. В его глазах плещется вызов, от которого я сгораю.

Почему я так реагирую на него?

Он ведь маньяк!

Неужели всё это из-за Давида? Из-за его отношения ко мне?

Мне никогда не нравилось то, как бывший муж вёл себя со мной… Я не могла к этому привыкнуть, потому что всегда страшилась такого отношения.

Так почему теперь реагировала на Хищника и готова была отдаться ему?

Глава 22.

Сергей

— Что…ты…делаешь… — шепчет Анжелика, когда я притягиваю девушку к себе. В ее глазах плещется космос, и у меня сносит крышу – я вижу отсвет ярких звезд, хвосты пестрых комет. Она закусывает алую губу, и я не жду больше.

Все, что мне нужно прямо сейчас – это она.

Она и никто больше.

Плевать на все.

На всех.

Сейчас, когда вокруг так тихо, адреналин схлынул, и сердце гулко отдается там-тамами в груди, я хочу только одного.

Ее.

Опускаю свои губы на ее, и она замирает. Вздрагивает. Но сейчас все не так, как прежде. Нет той дикости. Нет того звериного напора. Есть только одно – невыносимое, раздирающее напрочь притяжение. Тяга звенит в каждой жиле. Бьется в каждой вене.

Анжелика поддается нежному напору. Она раскрывает свои губы, и я вторгаюсь в нее. Заявляю свои права. Утверждаю свои и ее границы. Сплетаю свои пальцы с ее. Легкими, гибкими, тонкими. Даю ей свою силу. Даю ей свою власть.

Мое тело начало думать за меня. Вместо меня. Мной.

И я почувствовал.

Ощутил ее волнение. Ее затаенные страхи. Ее приглушенную боль.

Она хотела меня. И при этом очень боялась.

Думала, что я смогу причинить ей боль?

Глупая.

Я бы скорее отгрыз себе руку, чем позволил ей пострадать. Даже от себя самого.

Мои поцелуи кружили вдоль скул, исследовали секретные места за розовым ушком, спускались к ключице. Ослабляя ее скованный настрой, расслабляя все мышцы, пуская по ним желание.

И вот она уже отзывается – дрожит в предвкушении. Дышит неровно, часто, дробно. И цвет…Закрыть глаза и не видеть волшебства, которое творится с ней – невозможно. От возбуждения щеки стали краснее, губы –полнее, ярче. И поэтому даже простое прикосновение пронзает острой иглой весь позвоночник, ударяет в пах.

Никогда до этого дня я не испытывал такого всепоглощающего наслаждения. Как будто из всех пор моего существа, вся кровь устремилась в один единственный орган, переполняя его. Я чувствовал, что каждая минута промедления наполняет меня страхом, боязнью, что могу не выдержать и испортить все своим напором, вбирающим в себя, вбивающимся в недра женского тела до алой крови.

Я впился в ее губы поцелуем, дразнящим, нежным, но все больше распаляющим желание, и она отвечала мне с жаром, с готовностью, от которой у меня сносило крышу.

С жадностью втянув в рот упругую, похожую на большое яблоко грудь, я чувствовал, как груди ее набухают, делаются полными от томящего ее желания.

Руки Анжелики становились все более смелой, она притягивала меня к себе сильнее, желая сделать мои ласки провокационными. Жаркими. Отпустить на волю того хищника, который сейчас чувствовал свою добычу также сильно и хорошо, как во время охоты в лесу.

В моей груди зародилось чувство, что то, что происходит сейчас между нами – очень правильно. Своевременно. Нужно и важно для нас обоих. Для нашей дальнейшей жизни.

Как будто вселенная приказала нитям наших судьб сплестись в одну.

В самой сердцевине души кольнуло знакомое ощущение, теплое, забытое, родное… Кажется, это была нежность.

Я притянул Анжелику к себе ближе и поцеловал ее в висок. Мне ужасно хотелось прикасаться к ней, целовать, гладить, чтобы она расслабилась и успокоилась. И я делал это. Целовал каждый выступ тела, избавляя от одежды, которая падала на пол у ног. Медленно и осторожно подхватил на руки, опустил ее легкое дрожащее в предвкушении тело на диван и раздвинул ее бедра, прямо перед собой.

Сжал ее бедра и опустился ниже, чтобы пустить в ход язык, пальцы, теплый воздух.