Жена завоевателя

— Гвиневра, мне кажется, что вы и так отлично защищены двумя дюжинами солдат, которыми располагаете. И, должен сказать, что это ваше вступление в город выглядело весьма впечатляюще. Вы поступили мудро, потому что показали силу Эверута всем, кто посмел бы в ней усомниться после кончины вашего отца. Нет, право же, миледи, вы выглядите очень хорошо защищенной.

Губы его снова изогнулись в улыбке.

— А вот замок ваш не был защищен.

Руки Гвиневры сжались в кулаки. Чаша, которую она держала в руке, наклонилась, разбрызгивая на пол вино, но она этого не замечала.

— Я знаю о ваших намерениях, Марк, и мой король о них услышит. …

— Вспомните, Гвин, он и мой король тоже.

Последние слова прозвучали как угроза. Возникшее почти осязаемое напряжение заставило ее откинуть голову назад. Губы ее едва шевелились, когда она произнесла:

— Уверена, что король Стефан выслушает меня.

— Но, возможно, и меня он тоже выслушает.

В голове у нее загудело. Комната слегка накренилась, и содержимое ее желудка накренилось тоже.

— Что вы хотите сказать? Он не дал согласия… Он не позволит вам отобрать мою землю!

Уголки его губ приподнялись еще больше, и в его улыбке было что-то встревожившее ее.

— Возможно, он позволит мне начать с вас.

— О чем вы? — Эти слова она произнесла едва слышным шепотом.

Одна его бровь взметнулась вверх:

— Я хочу попросить вашей руки.

Оловянная чаша со звоном упала на пол.

— Никогда! — прошептала Гвиневра. — Никогда, никогда. Я никогда не выйду за вас замуж.

— Даже если под угрозой будет судьба вашего замка?

— Боже милостивый!

— Конечно, леди, если я проявлю добрую волю, обеспечить благосостояние вашим людям будет просто.

Улыбка сползла с его лица, и теперь оно приобрело хищное выражение.

— Это достижимо, если и мое благосостояние будет обеспечено. Их госпожой.

— Вы с ума сошли!

Гвиневра попятилась назад, в толпу. На нее с изумлением смотрели люди, которых она оттесняла.

— Каким бы мой отец ни представлял вас, это мнение было ошибочным.

— Он видел во мне союзника, Гвин, сердить которого было весьма неразумно.

— Я отправила моих рыцарей охранять «Гнездо».

— Знаю. А это значит, что вы остаетесь здесь. Со мной. Порывистым движением Гвиневра поднесла руку ко рту, не в силах поверить в эту подлость. Вся кровь отхлынула от ее лица и бешено помчалась по жилам. Ноги ее стали ватными. Он наблюдал за ней из-под полуопущенных тяжелых век.

Господи! Он собирается жениться на ней здесь, в Лондоне! Он никогда не намеревался забрать «Гнездо» силой, а хотел получить его законным образом, через брак. Осада замка была хитростью, чтобы заставить ее оказаться беззащитной перед ним и положиться на его добрую волю, которая и в лучшие времена была сомнительным товаром.

Нет! Такое невозможно! Неужели его коварство простерлось настолько далеко?

Ответ пришел мгновенно: именно так. Впрочем, он был способен и на большее.

Слегка покачиваясь, Гвиневра сделала два шага и резко остановилась перед королем Стефаном.

Он направлялся прямо к ней, и толпа перед ним расступалась, похожая на реку из парчи и шелка. Он шествовал мимо влиятельных вельмож, приветствуя их едва заметными улыбками, и богатых горожан, которым любезно кивал, но все его пристальное внимание было обращено на нее. Колени Гвин дрожали, а голова кружилась.

Подойдя к ней, Стефан Блуасский одарил едва заметной улыбкой Марка, оказавшегося за ее спиной. Она чувствовала исходивший от него холод, будто там струилась ледяная река, и холод этот, как лезвие, резал ее одежду и леденил кровь.

Зачем она так на него уставилась? Гвиневра опомнилась и низко присела в реверансе.

— Леди Гвиневра! — Он поднес ее руку к губам.

— Ваше величество, — почтительно выдохнула она.

Отец твердил ей о нем шестнадцать лет, рассказывал, как он добыл корону, когда умер старый король, как отстранил наследницу Матильду и обыграл самых лучших рыцарей и самых искусных солдат Англии, как удерживал власть почти два десятка лет, несмотря на мятежных лордов и алчных горожан. Теперь же он стоял не далее чем в пяти дюймах от нее и губы его были прижаты к ее руке.

— Ваш дар благосклонно принят, — сказал король, похлопывая по горсти сухих розовых лепестков, пришпиленных к жилету. Гвин прислала ему из Эверута розу редкого сорта, цветущую дважды в сезон, вместе с благодарственным письмом за выплату по оказанию помощи по смерти отца.

Она подняла глаза.

— Это было послано с наилучшими намерениями, ваше величество, — пробормотала она, запинаясь.

— Подарок сопровождался письмом.

— Да, милорд, — пробормотала Гвин, еще ниже склоняя голову.

— И это свидетельство нерушимой верности наследницы де л’Ами короне.

Она опустила голову еще ниже:

— Это скорее знак преданности и верности от вашей северной провинции, ваше величество.

— И к тому же очень красивый знак, леди. Я буду помнить об этом долго, — Легчайшим прикосновением руки он заставил ее подняться на ноги. — Верность вашего отца была незыблемой, и мне будет его недоставать. Он был моим другом.

— О чем свидетельствует его имя, — пробормотала Гвиневра.

— Де л’Ами, — сказал король, задумчиво улыбаясь. — Друг. И он был именно другом.