Жена завоевателя

Они стояли возле покато спускавшейся части двора, где тренировались оруженосцы и рыцари. Было еще слишком рано, чтобы приниматься за дневную работу. Даже Фальк при всей своей строгости не требовал, чтобы его люди начинали тренироваться до того, как проглотят свой кусок хлеба и запьют его кружкой эля.

Фальк внимательно посмотрел на нее:

— Вы спрашиваете, каким человеком был Эсташ?

— Да.

Пронзительный взгляд Фалька остановился на ее лице.

— Всю жизнь он провел на войне, миледи. И как вы полагаете, какое действие война оказывает на человека? Принцы опускаются до уровня простолюдинов. Война оказывает губительное действие на всех.

— Не на всех. Не всех она губит и развращает.

Фальк встретил ее взгляд:

— Вы думаете о своем отце.

Но она думала не о нем. Она думала о Гриффине. Хотя теперь, в эту минуту, задумалась и об отце.

Настало неловкое молчание, потом Гвин спросила срывающимся голосом:

— Так как насчет Эсташа, Фальк? Я спрашивала о королевском сыне.

Фальк прочистил горло, положил мясистую руку на рукоять своего меча и опустил взгляд в землю:

— О, миледи, он подлее, чем другие.

— Что?

— У него всегда свое на уме, и нечто такое, что не заслуживало уважения. Более того: пожалуй, он был достоин презрения.

— Вот как! — воскликнула потрясенная Гвин.

— И не воображайте, миледи, что ваш брат придерживался другого мнения.

Ее рот беспомощно раскрылся:

— Но ведь они были друзьями.

Фальк покачал головой:

— Ничего подобного. Эсташ когда-нибудь должен был стать его королем. Вот и все. Эсташ доставлял людям одни неприятности, и, да простит меня Иисус, то, что он умер, лучше для всех, — закончил он, бросив на небо взгляд, не вполне выражавший раскаяние.

— Но, Фальк? — возразила смущенно Гвин. — В таком случае почему ты поддерживал короля Стефана, зная, что трон унаследует Эсташ?

Он бросил на нее удивленный взгляд.

— С чего вы взяли, миледи, что я поддерживал его? Я поддерживал вас.

Глава 24

Гриффин в одиночестве сидел в зале с чашей эля в руках, склонившись над ворохом пергаментных свитков, когда в комнату вошла Гвиневра. Он поднял голову и поманил ее подойти ближе.

— Гвин. Очень хорошо. Я только что получил известие: Генрих фиц Эмпресс приедет в «Гнездо» раньше, чем мы ожидали. Он должен прибыть сюда завтра. Поспеет как раз к нашей свадьбе…

Видя, что она остановилась под аркой, он замолчал. Она смотрела на него темными неподвижными глазами из-под разметавшейся гривы волос. Щеки ее были мокрыми от слез. Руки сжаты перед грудью в кулачки. Он вскочил на ноги, опрокинув стул.

— В чем дело?

— Когда погиб твой конь, Гриффин? — спросила она безжизненным голосом.

— Что?

— Твой Мятежник? Ну, в конюшне. Когда там произошел пожар?

Он помолчал, потом ответил:

— Когда мне было восемь.

— Знаю. Но когда это случилось?

— Когда мы покидали Англию. Когда начались войны. Когда Стефан захватил трон.

— И когда мой отец захватил Эверут…

Наступила тишина. Потом последовал ответ:

— …он сжег конюшню дотла.

Тело ее содрогнулось.

— Я этого и опасалась.

Она сглотнула, потом сказала:

— Я кое-что совершила.

Он помолчал.

— Что?

— Это было еще до твоего появления.

Он молча смотрел на нее, чувствуя, как холод растекается по его ногам.

— Что?

Казалось, силы ее оставили, тело выглядело безвольным. Она прислонилась плечом к каменной арке.

— В своих подвалах я держу королевского сына.

Лицо его скривилось. Он казался смущенным:

— Генриха? У него нет сына.

— У Стефана есть.

Гвин видела, каким напряженным стал его взгляд — будто последствия ее признания падали на нее, как камни на строительный раствор. Его горящие глаза буравили ее. Потом он встал, отошел от стола и стремительно зашагал к двери, не бросив на нее больше ни одного взгляда.

Она окликнула его, истратив на это последние остатки воздуха в легких:

— Есть еще один путь. Он замер.

— Есть тайный ход в подземелье, — произнесла она шепотом, обращаясь к его спине. — Из наших комнат. Он за гобеленом.

Его темноволосая голова резко повернулась к ней с животной яростью.

— Ты считала, что я не знаю этого хода? — проскрежетал он, и голос его был яростным как огонь и обжигал ее. — Господи, Гвин, о чем ты думала? И все это время ты полагала, что я не знаю этого хода, и допускала это. А там, внизу, скрывалась измена.

— Я никогда не предполагала, что все будет так, — ответила она шепотом, и в голосе ее он услышал отчаяние. — Но так уж случилось.

Он потянулся к ней, сжал запястье и потащил ее вниз по лестнице за собой. Она, едва поспевая, следовала за ним, сердце ее билось отчаянно и разрывалось от ужаса.

— Александр! — крикнул Гриффин, пока они спускались по лестнице. — Джерв!

Он обернулся так стремительно, что она ударилась о его грудь.

— Кто еще знает?

Его взгляд вонзался в нее с молчаливой яростью, от которой подгибались колени. Чтобы удержаться на ногах, она цеплялась за каменную стену.

— Я. Только я. И Джерв.

— Черт бы тебя побрал, — хрипло зашипел он. — Черт бы тебя побрал!

— Джерв не знает об Эсташе. Но он что-то заподозрил. И он, — пробормотала она, захлебываясь словами, — он велел все рассказать тебе, что бы это ни было.