Женат на собственной смерти (сборник)

«Вот это «Робинзонада»! – подумал Лагутин и даже присвистнул. – Это что ж получается? Вместо того чтобы шишки лузгать на острове, он здесь под музыку пивом давится!»

Он стал вспоминать, не было ли сообщения о выходе Бревина из игры? Да нет, ничего подобного Лагутин не слышал. Сошли с дистанции только Павлов и Лена. А пропустить столь важное сообщение о Бревине Лагутин никак не мог – радиостанция ведь всегда при нем. Значит, Бревин тайно переправился на берег и теперь вовсю радуется жизни?

«Вот же сволочь! – с ненавистью подумал Лагутин. – Я, как дурак, на острове дичаю, а эта гадина как сыр в масле катается! Он же наверняка и ночует где-то здесь, с лярвами в постели!»

Лагутину стало так обидно, что он даже не допил пиво и поставил бокал на перила с фигурными балясинами. «Может, все давно перебрались жить на берег? – подумал он. – И лишь к сеансу связи возвращаются на острова? Этак я никогда победы не дождусь! В этом поселке можно припеваючи жить хоть до Нового года, хоть до Первого мая…»

С испорченным настроением Лагутин возвращался к озеру. Когда он сошел с грунтовки в камыши, уже совсем стемнело, но лодку он нашел без труда. Погрузив в нее канистру и сумку, Лагутин едва нашел место для себя. Пришлось стоять на коленях, балансируя, чтобы не свалиться за борт.

«Домой!» – без особой радости, но все же с некоторым облегчением подумал Лагутин, отчаливая от берега.

Глава 24 Резать кабанчика

– У меня такое ощущение, что ты темнишь, фраерок…

Безымянный сидел на стволе поваленного дерева и маленькими глотками пил горячий чифирь. Остатки его зубов плохо справлялись с кусочком рафинада, и сахар приходилось размачивать.

Солнце уже поднялось над озером, но его лучи увязали в густом тумане, а потому было еще прохладно и сыро.

– Почему я темню? – осторожно, чтобы не обидеть, спросил Лагутин.

– А почему вчера сказал, что шансов на победу у тебя мало?

– Да я вообще по натуре пессимист! – попытался отшутиться Лагутин и прикусил язык: надо же, едва не проболтался про Бревина!

Безымянный отставил кружку, бережно положил с ней рядом липкий, обгрызенный со всех сторон кусочек сахара и выхватил из-за пояса тесак. Не успел Лагутин догадаться, что сейчас будет, как уголовник кинулся на него, повалил на землю и, приставив к его горлу лезвие, на высокой ноте закричал:

– Ты, падла, меня не зли!! Ты за свой базар ответь!! Я тебе сейчас голову на хрен отрежу и на елку посажу!! Замочу гниду!! На куски порублю и рыбе скормлю!!

Успокоившись столь же внезапно, как и вспылив, Безымянный поднялся на ноги, вытер о брюки выпачканный в глине тесак и сунул его за пояс.

– Чтоб ты быстрее оптимистом стал, – произнес он, – начнем разгонять твоих конкурентов. Мне тоже ждать надоело. У меня деньги на исходе. Собирайся, поплывем к соседу в гости.

– К какому соседу? – насторожился Лагутин.

– Ты ж говорил, что на том острове (он кивнул головой на восходящее солнце) «нового русского» поселили.

– Говорил, – не совсем уверенно ответил Лагутин. – А зачем к нему плыть?

– В баньке попариться да кабанчика зарезать!! – опять истошным голосом заорал Безымянный. – Не задавай идиотских вопросов!!

Лагутин с ужасом покосился на тесак, торчащий за поясом Безымянного.

– Послушай, – как можно мягче произнес он. – Мы так не договаривались. Я тебе что обещал? Что дам тебе половину выигрыша, если ты будешь меня кормить…

– А я не знал, что ты жрешь так много! – с нечеловеческой ненавистью процедил Безымянный, смял в кулаке ворот Лагутина и, качнув бритой головой, ударил лбом по его переносице. Тот сразу обмяк, схватился руками за лицо. Боль была столь сильной, что ему показалось, будто нос с хрустом вошел в черепную коробку.

Пошатываясь, Лагутин отошел к сосне и прислонился к ее стволу. Он был уверен, что вместо носа у него теперь кровавое месиво.

– Ты хоть убей меня, – прошептал Лагутин. – Но я не смогу… Хочешь, я тебе лучше шестьсот тысяч отдам?

Безымянный тотчас подскочил к Лагутину и приподнял его лицо.

– Слово сказал, назад не воротишь. Шестьсот моих! – торопливо проговорил он, напряженно улыбаясь. – Только я никак не пойму, чего ты испугался, фраерок? Я ж не мочить тебя заставляю. А всего-то полить сухостой бензином да поджечь. При таком ветре ельник вспыхнет от одной спички. Твой «новый русский» тут же штанишки промочит от страха и на помощь позовет.

Лагутин осторожно, боясь боли, пощупал нос, а потом посмотрел на пальцы. Странно, но под носом крови не было.

– Заметят нас, – сказал Лагутин уже без надежды на то, что Безымянный от него отвяжется.

– А кто больше должен беспокоиться, чтоб его не заметили? Если меня хоть одна собака увидит, мне опять за решетку идти. А что с тобой станется? С острова снимут и домой отправят? – Он похлопал Лагутина по плечу с небывалым великодушием и добавил: – Не все же время дармовщинку жрать!

Глава 25 Факел