Женатики

Она меня прервала вежливо, но твердо, и это уже напомнило мне Свету, а не мать. Мать всегда оставляла за собой последнее слово, но никогда не прерывала словоизвержений отца. Он мог два часа кряду болтать о политике Северной Кореи, параллельно по телефону решать проблемы медленного роста продаж автомобильного рынка, и за это время раз двадцать прикрикнуть на нас, почему мы не готовы к отъезду на дачу.

– Я познакомилась с вашим отцом семь лет назад в Киеве, когда он приезжал к партнерам. Как вам сказать? Мы общались целую неделю. Он – из самых приятных собеседников и часто говорил о вас. Он вас очень сильно любит, и часто…

– Анна, вы меня простите, но я должен…

– Прошу вас, не перебивайте. Мне и так неудобно к вам обращаться. Потерпите пару минут.

– Хорошо-хорошо. Только закажу себе тоже кофе.

– Можно я закурю? Вам не будет мешать?

– Да нет, курите-курите. Я бросил год назад, мне все равно. Чего там отец говорил про меня?

– Говорил только хорошее и часто напоминал, что вы похожи на него.

Ну тут отец явно перегнул. Внешность у меня, как у матери, а характер, как у моей собаки чихуахуа.

– Мы с Вячеславом общались целую неделю. Вы, как сын, имеете полное право меня обвинить в чем угодно, но мы с ним сблизились. Вы, наверное, понимаете, о чем я?

– Секс? Это вы имели в виду? И что? Молодец папа, а я тут при чем?

– Нет, вы ни при чем. Хорошо, я вам скажу в лоб и без воды. У нас общая дочь. Ей семь лет, ее зовут Алина. Я из-за вашего отца переехала из Киева уже через два года после родов. Сам предложил. И…

– Стоп, стоп. Вы хотите сказать, что у моего отца дочь?

В эту секунду понял, что московские официанты подходят всегда не вовремя. Молодой человек в стиле «меня трахнули в детстве случаинно» стоял и ждал заказа. То ли моя задница вспотела, то ли резко поднялась температура моего тела, но я чувствовал жуткий дискомфорт и мощный пульс в висках.

– Мне сто виски и колу отдельно.

Пока заказывал, буравил не самым добрым взглядом свою собеседницу. Она взгляд не отводила, хотя глаза уже были на мокром месте. В то же время ее губы кривились в попытке изобразить улыбку Моны Лизы, совершенно не подходящую к случаю.

– Простите, конечно, но мне, во-первых, не особенно верится, что мой отец такой любвеобильный, а во-вторых, что у него на стороне ребенок, а я об этом – ни сном ни духом. Не то чтобы мы были так близки, но это он бы мне сказал, я уверен. Это уже слишком похоже на бред.

Она открыла свою сумку и достала две фотографии. На первой они с отцом в обнимку, как голуби, на второй она с ребенком.

– Сами посмотрите. Эта фотография сделана на второй день знакомства, а другая – в день, когда он приехал нас забирать. Алине здесь два года. Я понимаю, как вы себя чувствуете, но и меня поймите тоже. Он мне не звонит уже второй месяц. У меня нет денег даже на еду, начала брать в долг. Звоню, а номер недоступен. Он никогда не забывал нас. Обычно мы встречаемся раз в неделю, он играет с дочкой и уезжает. На моей карте всегда есть деньги. Он купил мне квартиру на «Соколе» и записал на дочь.

Я уже перестал ее слушать; честно говоря, мне плохо. Ребенок похож на мою дочь, когда ей тоже было два года. Но нет, не может быть. В таком возрасте даже дочь Бориса Моисеева могла быть похожа на мою. Но истинане всегда убедительна.

Вот тут она достала еще одну фотографию, где мой отец держит ребенка (подросшего) на фоне входа в Парк Горького. Я сломался. Мое трусливое сердце теперь билось как у котенка.

– Это розыгрыш? – спросил я. Наверное, громче, чем она ожидала.

– Нет, получается, что моя дочь – ваша сестра. Почему же Слава пропал? Что мне делать дальше? Я мать и не могу просто ждать, когда он появится. Как мне быть? Я уже думала продать квартиру и уехать обратно в Киев к родителям, но тоже не могу. Все эти годы все было нормально, как вдруг он пропадает. Я так и не устроила свою личную жизнь, хотя и Слава никогда не бросил бы вашу мать ради меня. Он мне помогает растить нашу дочь и постоянно напоминает о том, что у меня должна быть настоящая семья. Мы с ним друзья. Я не любовница и не подруга. Так получилось, что я оставила ребенка, а он узнал только два года спустя, когда вновь приехал по делам. Я ничего не просила, сам нашел меня и, более того, настоял на отъезде из Киева.

– Малыш, принеси мне еще виски.

Хоть иногда ресторанные слуги появляются вовремя.

У меня в голове туман. Мне трудно во все это поверить. Тем более мне, «примерному» семьянину, сидеть с плачущей женщиной в центре города точно не надо было. Вместо легкого приключения получил экскурсию в мир проблем матерей-одиночек. Я даже не знаю, что ей ответить. Мог бы сразу объяснить, что мой отец уже встретил своих родителей. Но две фотографии на столе меня останавливают. Может быть, я и заблуждаюсь, но она, кажется, говорит правду.

– Вы мне поможете понять, что случилось?

Мне не понравилась постановка вопроса, но тем не менее ответил: