Женатые холостяки

Степан остановился напротив дочери. У жены и Марины заледенело от страха. Ждали, что озвереет хуже, чем в тот день, измесит девчонку в котлету. А человек схватил дочку на руки, как когда-то в детстве, прижал к груди, из какой стон вырвался:

— Малышка моя! Крошка наша родная! Да как же тебе в голову такое стукнуло уйти от нас? Ну, кто мы друг без друга? Песчинки жалкие! Вон видишь, до чего глупость довела всех! Разве по серьезному поводу поругались? По мелочи! А до чего она всех довела. Я чуть ни сдох, ты чудом жива осталась. Обидно, что пустяк едва семью не погубил. Счастье, что все живы остались. Теперь успокоиться надо. Ну, а я разыщу тех козлов, всех до единого. От меня они не сбегут и не скроются, — пообещал мрачно и расспросил дочь о каждом насильнике. Саму Маринку уже никуда не отпускал одну. Человек стал внимательно следить за машинами, всматривался в номера и марки. Но милиция опередила. Задержала «Волгу» и, доставив к следователю двоих мужиков, радовались сотрудники, узнав, что даже машина числилась в угоне.

Марина сразу узнала обоих на опознании, указала следователю, сказав:

— Вот эти! Один Колька, второй Андрей!

— Мы эту «метелку» впервые видим, — заявили оба в один голос.

— Этот, что Николай, первым был, говорил, будто осчастливил меня. А как бил, так мужиков не колотят. Я не уступала, так этот отморозок звенел, что убьет, если не отдамся, и когда насиловал, под моим боком держал нож. Андрей кулаком бил в морду. Как только начинала кричать, локтем в сердце бил. И говорил:

— Еще пикнешь, тут навсегда останешься.

Вскоре в милицию доставили свору деревенских мужиков. Узнав Маринку, не скрывая, удивлялись, что она выжила и сумела добраться до города. Они были уверены, что ее порвали волки, их вокруг развелось столько, что безоружному человеку из дома не выйти, на крыльце зверюги караулили и набрасывались всей стаей.

Они, эти деревенские, были уверены, что Маринки давно нет в живых.

Еще до процесса один из насильников, тот, самый первый, Николай, поняв, что дело принимает серьезный оборот, предложил Маринке выйти за него замуж. Случилось это на очной ставке, куда девчонку пригласил следователь, вместе с матерью.

— Послушай, Марина, зачем нам судиться? К чему друг друга дергать за усы? Я предлагаю кончить это дело миром! — с усмешкой глянул на удивленного следователя, тот даже очки уронил от неожиданности.

— Выходи за меня замуж! Я у тебя был первым! Так что хочешь или нет, помнить будешь всегда, до конца жизни. Понемногу привыкнем, а там и полюбим друг друга. Пойдут дети, ты простишь и забудешь с годами мою шкоду. По молодости все ошибаются. Давай, решайся. Честное слово, я не хуже других, мы с тобой поладим, вот увидишь. Соглашайся…

Девчонка дара речи лишилась на время. Она растерялась от наглости, а когда взяла себя в руки, ответила зло:

— Замуж за козла? Я еще не чокнутая по фазе и не сыскала себя на свалке, чтобы связаться с отморозком. Какое замужество? О чем базар? Единственное чего для тебя не пожалела б, так это обоймы. Всю всадила бы, до единой пули. Замуж выходят за людей, а ты придурок! Негодяй и подонок, дебил и недоносок, корявый рахит, выкидыш гнилой хварьи! — кричала девчонка, забыв приличие.

— Ну и дура! Над тобою весь город смеяться будет. Думаешь, кто-то поверит в твою порядочность? До самой смерти одна будешь жить, никто тебе не предложится и не оглянется на тебя. Этот шанс первый и последний. Ты еще не раз меня вспомнишь, — усмехался Колька.

— Снова вздумал осчастливить? Ну и барбос! Понял, что не миновать зоны. Знаешь, что там ждет. Вот и закрутился, будто голой жопой на раскаленную сковородку сел. Но, погоди! То ли еще будет! Я знаю, что ждет тебя на зоне!

— Тебе от того станет легче?

— Конечно! С тобою за меня расквитается весь барак. И никто не пощадит, потому что у всех на воле есть матери, дочери, жены, сестры! Ты получишь за все разом, — улыбалась злорадно.

— Я переживу. Но тебе с того какой навар? Сама подумай! Ну, не хочешь замуж, давай договоримся по-другому. Может, это больше устроит…

— Что? О чем ты? — не поняла Марина.

— Назови сумму, какая устроила бы тебя в качестве компенсации за моральный ущерб!

— Ты что? Совсем стебанутый! За проститутку считаешь? — вскипела девчонка.

— С путаной говорить проще. И поверь, до милиции дело не дошло бы! Тебе я предлагаю выбор и выход. Подумай и реши! — назвал сумму, от какой мигом вспотел лоб следователя. Он глянул на Маринку, качая головой, и сказал, не выдержав:

— А ведь стоит подумать. За такие деньги, ого! Пока он не раздумал, надо соглашаться. Не стоит упрямиться. Случившегося уже не вернуть. Но вы-то живы! А если получите такие бабки, вам все завидовать будут. А иначе сами посудите, стукнет в голову судье устроить показательный процесс, и тогда не только весь город, а и вся пресса будет на суде. Представляете, напишут в газетах, расскажут по радио, покажут по телевидению. Тут уже не только город, вся Россия вас в лицо запомнит. Такой известности никому не поделаешь, — вытер лоб следователь и предложил: