Женатые холостяки

О себе Лариса успела рассказать немногое. Да Павла и не интересовала жизнь скрипачки из театра. Она ему пришлась по душе. Умела слушать, не перебивая, не задавала пустых и глупых вопросов, шла с ним по улицам, не оглядываясь по сторонам, ее никто не окликал, и женщина ни на кого не обращала внимания.

— Вы не художница! Но, как музыкант, близки мне по духу. Творческие люди всегда вроде родни. С ними интересно общаться. Когда будет время и настроение, я обязательно покажу свои картины. Они, это я, мое продолжение, вернее, моя суть. Если захотите узнать меня получше, обязательно взглянете на работы. В них я без прикрас, весь как есть!

— Обязательно посмотрю, непременно воспользуюсь приглашением, — пообещала Лариса. И вскоре Павел привел ее домой, познакомил с матерью, показал картины.

Женщина рассматривала их молча. Не ругала и не хвалила. Трудно было определить, какое впечатление они произвели на нее.

— Не понравились? Страшные? — спросил, не дождавшись отзыва.

— Они слишком личные! Вы показали свою душу, с ее болью, с пережитым.

— Лариса, ты все верно и точно подметила. К сожалению, это не до всех дошло. Многие считают, что в моих работах нет жизни!

— Зато есть правда, на какую нельзя закрывать глаза.

— Говорят, что она никому не нужна. Ведь война закончилась.

— Пока жива память…

— Об этом мало кто думает. Мои картины не хотят покупать для дома.

— Варятся в собственных бедах. Они подчас не легче твоих картин.

— А что может быть хуже? — удивился неподдельно Павел.

— Бывает всякое! Знаешь, я была совсем наивной девчонкой, когда не стало отца. Он поплатился за частушку, какую спел в теплой компании. Она о Брежневе, весь город ее знал. И хотя вовсе не отец сочинил, ответил за нее именно он. И не как-нибудь, не сроком отделался, а конкретно, жизнью поплатился. Не вернулся домой. Выходит, был в той компании кто-то, кого тогда называли стукачом или сексотом. Вот и доложил, довел до сведения комитета госбезопасности. Отца вскоре забрали. Он больше не вернулся в семью. Мать пыталась узнать о нем, но ей посоветовали не засвечиваться и не интересоваться мужем, чтоб не получить еще больших неприятностей. Сколько лет прошло, она все ждет его, хотя, говоря честно, ждать давно некого. Мы это понимаем, — вздохнула Лариса трудно.

— А что за частушка?

Поменяли хулигана На Луиса Корвалана,

Где б найти такую блядь,

Чтоб на Леню поменять…

— Я много раз слышал ее в юности! Смеялись, конечно. Никогда не думал, что за такую чепуху можно расплатиться жизнью. Это уж слишком жестоко! Приобнял женщину, Та доверчиво прильнула к человеку, сказала тихо:

— У каждой семьи своя война, не все о ней расскажут и не всякому.

— Это верно. Лишь тому, кто разделит горе пополам, как кусок хлеба, и воспримет как свое…

— Кто способен на это? — взглянула на Пашку.

Он ответил взглядом. Они поняли друг друга без

слов.

В следующий раз Павел с Ларисой встретились в квартире женщины.

— Здесь когда-то жил мой отец со своею семьей. Никого в живых не осталось. В прошлом году умерла тетка, последняя из родни. Я одна осталась. Наедине с портретами и памятью. Больше никого, — указала на обветшавшую мебель и портреты.

— Ты здесь одна живешь?

— Да. Конечно, тяжело, — повела по комнатам, показав всю квартиру. Она была огромной. Трехкомг натная «сталинка».

— Мне предложили поменять ее на «двушку», в новом доме, в новом микрорайоне. Ну зачем мне такая махина? Я, наверное, соглашусь. Потому что ремонт этой потребует больших денег, а у меня их нет, — призналась, покраснев:

— Сам знаешь, как мало получают музыканты, да и все актеры не лучше нас живут. А в новом доме живи без проблем. Не нужно бояться, что обвалится стена или потолок упадет на голову. Да и не только это, пора отойти от памяти, — поставила перед Павлом

чай, бутерброды. Тот, поев, не захотел уходить. Да так и остался ночевать у Ларисы. Та не возражала.

Мать обрадовалась, когда вернувшись домой утром, Пашка улыбчиво сообщил ей, что заночевал у женщины и спросил:

— Как она тебе?

— Лишь бы ты ее любил. А я уживусь с любою. Чего мне с нею делить? Решать свою судьбу сам будешь. Если она тебя полюбила, а иначе не оставила б, значит, дорог ты ей, — расцвела в улыбке.

— Бывшая тоже клялась в любви. А на деле совсем другое доказала!

— Павлик! Не пытайся всех баб укрыть одним одеялом. Не получится. Они только с виду похожие. Есть те, какие всю свою жизнь ждут. Вон хотя бы ее мать. Значит, и Лариска такая, не балованная, не вертихвостка. Сама живет, одною душой. Может даже мужика не имела, — посмотрела на сына вопросительно. Тот сделал вид, что не расслышал и промолчал.

А через месяц Лариса с Павлом расписались.

В новую квартиру человек перевез все свои картины, обвешал ими стены и не велел жене перевозить старый хлам в новую квартиру.

— Ну, хотя бы отцовский диван!

— Зачем он тебе? Нам нужно пространство, воздух, свобода движения!

— А память?

— Она не должна сковывать, мешать!

— Ну, хотя бы стол и стулья!

— Стол и пару табуреток! — согласился человек милостиво.