"Женевский" счет

Для России это означало крушение самого кабального из договоров в ее истории. По своей разрушительности он стоял на втором месте после татаро-монгольского нашествия.

А в эти промозглые дни начала ноября Германию охватывают восстания. Буква в букву сбываются пророчества Маркса и Ленина. Пожар мировой революции похоронит царство лжи, подневольного труда и насилий.

Эмиль Людвиг пишет:

«Последний (канцлер Германии[146]. — Ю. В.) в тот же вечер (8 ноября 1918 г. — Ю. В.) позвонил кайзеру по телефону и говорил с ним в течение двадцати минут: „Отречение необходимо, чтобы предотвратить Гражданскую войну и довести до конца вашу миссию монарха-миротворца[147]. Если это удастся, имя Вашего величества будет благословенно в истории. Если отречение не последует добровольно, требование отречения будет поставлено в рейхстаге и принято им. Войска ненадежны. Кёльн находится в руках Советов солдатских и рабочих депутатов. Над Брауншвейгским замком дочери Вашего величества развевается красное знамя. Мюнхен — республика. В Шверине заседает Совет солдатских депутатов. Мне представляется только два выхода: либо ваше отречение, отказ от престола со стороны кронпринца в пользу вашего внука и установление регентства, либо отречение… и созыв Национального собрания. Этого требует и комиссия рейхстага… Жертва должна быть принесена добровольно, и тогда имя Вашего величества сохранится в истории“».

Господи, как же все беспокоятся, чтобы имя их сохранилось в истории! Да просто жизнь и любовь — что может быть выше? Что за извращение этого высочайшего и подлинно чистого смысла бытия?

Эмиль Людвиг продолжает:

«Ночью четыре депутата рейхстага по телеграфу сообщили военному командованию о положении в столице: «Если известие о состоявшемся отречении не будет опубликовано в Берлине не позже утра, рабочие вожди не смогут удержать рабочих от выхода на улицы». Но в Спа (ставке кайзера и Верховного главнокомандования. — Ю. В.) этим сообщениям отчасти просто не поверили…»

И вот совещание в ставке. Кайзер пригласил Гинденбурга, Гренера (в октябре сменил Людендорфа на посту генерал-квартирмейстера Верховного главнокомандования), Плессена, графа Шуленбурга и еще двоих офицеров.

«…Теперь наконец он (Гренер. — Ю. В.) говорит правду, — пишет Эмиль Людвиг. — Армия вернется на родину (с оккупированных земель Европы. — Ю. В.) в полном порядке под командой своих генералов и командиров, но не под командой Вашего величества. Она больше вам не подчиняется.

…Кайзер сделал несколько шагов по направлению к Гренеру: «Ваше превосходительство, я требую, чтобы вы повторили ваше заявление в письменной форме. Пусть черным по белому все командующие подтвердят мне, что армия уже не на моей стороне. Разве она не присягала?»

Гренер: «При настоящем положении вещей присяга — пустой звук».

…Снова телефонировал из Берлина канцлер. Он предупреждал, что монархию нельзя будет спасти, если известие об отречении не будет получено немедленно.

…Между тем в Берлине все шире развивалось народное волнение, и на Вильгельмштрассе опасались, что через десять минут подойдет вооруженная пулеметами толпа (Россия кое-чему научила Германию, во всяком случае, как сбивать короны с монархов. — Ю. В.)…

В Спа фон Гинденбург внушает кайзеру: «Армия не признает Его величества. Верных престолу войск больше нет. Видит Бог, я желал бы ошибаться».

Эмиль Людвиг прослеживает события поминутно, дотошливо цитируя документы.

«Любой из его подданных имел право предпочесть жизнь героической смерти, но только не он и только не сегодня; только не Вильгельм Второй 9 ноября.

…Никто не попытался удержать кайзера, когда он покидал свою страну. Таков был этот позорный эпилог.

…У границы автомобили остановились. Пограничный солдат, одетый в голландскую форму, отказал германским офицерам в пропуске. Вызванный им дежурный офицер сначала опешил, подумав, что видит сон, затем вспомнил об имеющемся у него предписании и позвонил по телефону в Гаагу… Пока в Гааге королева и министры приняли определенное решение, прошло шесть часов.

Никогда еще кайзеру не приходилось ждать и шести минут.

…Кайзер смотрел на пограничный столб, и за ним представлялась ему его страна и вся его истекшая жизнь.

Там, за этим столбом, стонет великий народ. Это немецкий народ, император Вильгельм, которым ты так долго правил. Сильный и миролюбивый (ну, до миролюбия еще предстояла одна война, и несравненно более кровавая. — Ю. В.), богатый творческой мыслью и музыкальный — таким был он прежде, таким в основе своей остался и сейчас.

Но ослепленный стремлением к обогащению, жаждой первородства и завистью к более старым народам, он за истекшие тридцать лет сбился с верного пути (здесь имеется в виду и грабительская франко-германская война 1870–1871 гг. — Ю. В.). Он быстро уподобился своему молодому кайзеру, слишком поддался его очарованию, и, увлекая друг друга все дальше вперед, по пути наживы, они вместе пришли к крушению. Теперь стонет народ…