Жених для няни

Но чем дальше шёл разговор, тем сильнее я понимала, что шутки, кажется, закончились. Меня попросту зажали в классе, чтобы. А вот не знаю, чего парни от меня добивались, однако взгляды их наглые и откровенные мне совсем не нравились.

Это была пятница, последний урок, кабинет располагался на третьем этаже в конце коридора. То есть, можно сказать, на отшибе. И кто-то из ребят предусмотрительно закрыл

дверь. Судя по тишине в коридоре, народ из соседних кабинетов уже разошёлся (понятное дело, что все стараются поскорее отправиться домой). А охранник и учительская в школе на первом этаже. Урок в Димкином классе шёл у меня предпоследним, а сейчас у Зарецкого, кажется, была биология опять-таки на первом этаже. То есть он, во-первых, далеко, а во-вторых, скорее всего, тоже уже ушёл домой.

Почему я в этот момент вспомнила о недавнем воспитаннике, и сама не знаю. Наверное, в памяти всё ещё были живы те дни, когда он защищал меня от Серёжи и его дружков. Но сейчас между нами совсем не те тёплые отношения, что раньше. Хотя, признаюсь честно, я была бы просто счастлива, если бы каким-то чудом Дима сейчас оказался здесь. Но его нет, а с зарвавшимися старшеклассниками делать что-то надо.

— Знаете, ребята, если говорить серьёзно, то молодые люди, которые нападают на девушек, а потом надеются, что те их простят, просто омерзительны, — сказала я как можно твёрже.

— Вы спрашивали, что бы сделала я? Не простила бы ни в коем случае! Кто напал однажды, нападёт снова. С такими разговор короткий — тюрьма, чтобы не повадно было. А если напал несовершеннолетний — колония. Потому что нужно понимать: нести ответственность за свои поступки всё равно придётся! — закончила жёстко, стараясь не выглядеть запуганной жертвой.

Скажу честно, я просто храбрилась. И тон мой, и то, что говорила, было чистой воды показухой (пусть я действительно считала именно так), потому что на самом деле мне было безумно страшно. Хотя, казалось бы, ну что они мне сделают, тем более в здании школы? Но нет, ноги под столом всё равно подрагивали. Да и ведь что стоит этим ребятам подкараулить меня, скажем, после школы? Или когда вечером буду ехать домой от Зарецких? Но я отчаянно старалась не показать им свой страх, справиться самостоятельно. Ведь если рядом нет защитника, приходится действовать самой. Только получится ли у меня? И оставалось лишь ответить себе на сакраментальный вопрос: «Кричать или не кричать?»

Я всё ещё раздумывала, что предпринять, перебирая в голове множество вариантов, когда распахнулась дверь и ударом ноги был отброшен стоявший на пути стул. От неожиданности подпрыгнули все: и я, и слишком настойчивые ребята.

— А я-то думаю, почему учитель так долго не выходит… Вы что здесь устроили? Забыли, где находитесь? Вам тут что, дискотека, чтобы девчонок зажимать? — голос направлявшего к нам Димки резал похлеще любого ножа. — Или одногодок мало? Мы сейчас в школе, а это,

— быстрый взгляд в мою сторону, — учитель, если не заметили. И не важно, что она практикантка и у нас на замене. У неё шесть лет университета в кармане, а у вас только шиш с маслом и двойки в дневнике. Верно я говорю, Рустам?

— Абсолютно, — подтвердил Ибрагимов, маячивший у него за спиной.

— Так что расходимся, расходимся… и больше не сходимся…

Дима не становился в стойку, он даже не доставал рук из карманов брюк, так и шёл по проходу, будто лениво прогуливаясь по улице, но взгляд разил куда сильнее кулаков. Его демонические глазюки были прищурены и отражали решимость крушить и ломать всех и всё, что встанет на пути. Ещё один стул с грохотом полетел на пол от его пинка, и возникла абсолютная уверенность, что от следующего пинка полетит уже совсем не стул.

Честно скажу, я прониклась. Зажавшие меня ребята, судя по всему, тоже. Потому что они тут же попятились, приговаривая «Да мы ничо, уже уходим», и, схватив сумки, стали пробираться к выходу, стараясь обойти Зарецкого и оказаться от него как можно дальше. Когда за ними закрылась дверь, а в коридоре послышался топот убегающих ног, Ибрагимов глянул на Димку, потом на меня и тоже вышел, оставив нас наедине.

Вот и настал момент истины! Или не настал? Я дрожащими руками закрыла журнал и спрятала ручку в пенал, стараясь не смотреть на бывшего воспитанника. Сердце в груди колотилось так, что я опасалась, не слышит ли его этот подросток, который сейчас явно был на взводе и сдерживался только усилием воли. Не знаю, отчего во мне так неистово бурлила кровь: то ли это так называемый «отходняк» после испытанного стресса, то ли реакция на этого парня, от которого исходит убийственная аура.

Я не знала, чего от него ожидать, но открыла было рот, чтоб хотя бы поблагодарить, но услышала Димкин устало-обречённый голос:

— А кое-что совсем не меняется… Что же вас ни на секунду без присмотра оставить нельзя?! Что раньше, что теперь.