– Я, Марьянушка, – входит в рапорт, – Ленушку взял. Всё, думаю, смелости мне накинет... Завидела она тебя с порожка, вывинтила потную ручонку у меня из кулака, локотки нарастопыр да и понеслась вприскок к вашей милости. Ни на каких вожжах не удержать. Спокинула деда одного на произвол случая. А меня было в дверях не опрокинул с катушек один шутоломный жених... Это ж по какому по такому папуасскому правилу обходятся тут с нашим братом, что тот жених натурально ревел белугой?
– А узнаешь...
Валера зачем-то трогает седой висок, задумывается, бледнеет лицом.
– Не полошись, – беру я его под острый сухой локоток. – Тебе такой прах не грозит, жанишок ты мой беленький, жанишок ты мой давненький, – и открываю свою дверку.