Жених из Ада(СИ)

- Господин До, у вас столь грязный рот… - ухмыльнулся Люцифер, перекатываясь по постели и вжимая в нее омегу. Тот с ухмылкой развел ноги, закидывая их на бедра мужчине, и призывно об него потерся. – Что мне нестерпимо хочется сделать его еще грязнее, - наклонившись, он провел языком по крылу ворона на шее До, и омега хрипло застонал, потому что тело пронзила дрожь удовольствия, которое принадлежало не ему.

«Твое тело все также откликается на его ласку, да, отец?» - протянул До, освобождая свое сознание, чтобы позволить Сатанакии ощущать то же, что и он не только от прикосновений к метке.

«Что…Ч то ты делаешь?» - прохрипел Генерал, а Люцифер рассмеялся, услышав своего бывшего любовника.

- Тебе ведь не терпелось попробовать с нами обоими? Признайся… - прошептал Люцифер, и Кенсу сдавленно застонал, потому что усилившийся запах альфы так сильно дурманил голову, что хотелось умереть от удовольствия, которое оставалось пока только предвкушать. – Ты хочешь ощущать то же, что и он, пока я буду трахать тебя…

- О, Дьявол, да! – прорычал Кенсу, резко проводя по спине Дьявола ногтями. Он не был обременен одеждой, в отличие от любовника, но тому ничего не стоило от нее избавиться.

Люцифер целовал жадно, влажно и тягуче, отчего тело заходилось в агонии. Отчего хотелось больше, сильнее, а еще сразу глубоко и резко. До стонал, словно на два голоса, и с восторгом видел, что Дьявол загорается все сильнее, ощущая то, как податливы и его омега, и его Генерал.

Хотя Кенсу и не требовалась подготовка – он стал таким влажным, благо не от крови, что хотелось насадиться на член Люцифера немедленно, тот все же не торопил, с наслаждением т-р-а-х-а-я своего нареченного длинными, чуть узловатыми пальцами, наслаждаясь сбившимся дыханием, сведенными в нервенном удовольствии бедрами и закушенных губах.

До Кенсу хотел, чтобы его брали, он жаждал этого столь же сильно, сколь и сущность, переполнявшая его разум. И читать мысли их обоих было невероятно. Каждый откликался по-своему, но их стоны сливались в единую симфонию, омега был более требовательным, а демон – покорным, и это действительно сжигало. Между ними не было недоверия или ревности – Кенсу принимал Сатанакию как часть себя, своего духовного отца, и они наслаждались не только своим любовником, но и друг другом в их извращенном слиянии, когда даже дыхание на двоих одно.

Люцифер поставил До на колени и заставил прогнуться, ухватив за волосы. Омега заскулил, нетерпеливо ведя бедрами, а затем распахнул рот в немом крике, жадно принимая член Дьявола целиком, до основания. Разум озарился невообразимо острой вспышкой, и казалось, что Кенсу готов кончить уже от нее.

Их сплавляло воедино, всех троих, и это ощущение было по-дьявольски сладким.

Сильные движения Люцифера, хриплые стоны Кенсу и проклятия на латыни, что срывались с губ Сатанакии… Пальцы, сжимающие простыни. Длинный хвост, обвившийся вокруг шеи До, сжимающий мягко, но сильно, не так, чтобы причинить боль, но так, чтобы показать власть. И омега почувствовал, что течет от этого еще сильнее. Его разрывало невероятное желание, удовольствие, что сковывало мозг и тело, и лишь когда Люцифер, близкий к финалу, зарычал, двигаясь в нем все быстрее, Кенсу и Сатанакия позволили себе раствориться в этом адском пламени, совершенно теряясь и захлебываясь гортанными стонами.

До лишь помнил, как его осторожно уложили на постель, а с губ сорвалось насмешливое:

- У меня по бедрам течет. Ты решил в меня второго отпрыска «запихнуть», так сказать, для компании?

Люцифер лишь рыкнул, совершенно расслабленный и потирающийся об омегу, словно кот.

- Один отымел в задницу, другой в мозг. Благо, вы разделяете эти функции.

«Ой, завали, а! Дай отдышаться…»

- Я вам обоим уже и так дал… - от дальнейшего словоблудия Кенсу отвлекли горячие губы, накрывшие его собственные.

Что ж, можно сказать, что именно этого он и добивался.

- Ты… Уверен, что мы должны были приехать именно сюда? – осторожно спросил Сону, глядя на Кима. Тот закусил губу, кивая.

- Да. Я… Хочу тебя кое с кем познакомить.

Мужчины вышли из машины, припаркованной возле приюта, и прошли сквозь ворота на его территорию. Благо, дети как раз играли в дворике, лепили что-то из снега или просто носились друг за другом под взволнованные причитания воспитателей. Джину был тут же – он сидел за огромным для него столом и что-то крайне увлеченно рисовал, хотя в варежках делать это было явно неудобно.

Работники приюта, знающие Чондэ, приветственно поклонились ему, и он ответил тем же, после чего подошел к маленькому бете, широко улыбаясь:

- Угадай, кто?

Малыш вскинул глаза, и тут же вскочил, едва ли не зацепляясь о скамью и не падая, после чего бросился к Киму и с разбегу оказался подхвачен на руки.

- Дядя Дэ! Ты пришел!

- Привет, Джину, - рассмеялся Ким, чувствуя, что сердце сжимается от боли. Возможно, это была их последняя встреча… Но показывать свои истинные чувства ребенку он бы не стал даже под страхом смерти. – Хочу тебя познакомить со своим… - он слегка замялся.