Жених-незнакомец

«Все это уже дело прошлое», – мысленно сказал себе Нейт, выходя на веранду, с которой открывались великолепные виды пролива Лонг-Айленд-Саунд. Он вытеснил из всеобщей памяти историю своего прошлого, заменив ее историей большого успеха, которую никто не мог игнорировать. Даже аристократы, которые относились к нему с пренебрежением.

Дедушка Джованни сидел в деревянном кресле с высокой спинкой, подставив лицо лучам заходящего солнца. Словно почувствовав приближение Нейта, он повернулся, и его черты расплылись в широкой улыбке.

– Здравствуй, Натаниель. Я уже начал думать, что Манхэттен поглотил тебя полностью.

Обойдя кресло, Нейт встал перед человеком, который так много для него значил. Он заметил, что Джованни выглядит еще более изможденным и хрупким, чем во время их предыдущей встречи, и к горлу его подкатился комок. Во время своего прошлого визита он еще не знал, что дедушкина болезнь вернулась. Теперь благодаря Наталье он был в курсе.

Джованни поднялся и заключил его в объятия. Из-за болезни и химиотерапии его кожа приобрела землистый оттенок, а когда-то сильное мускулистое тело теперь больше походило на скелет. Сердце Нейта болезненно сжалось. Чувства, которые он испытывал к членам семьи Ди Сионе, были сложными и противоречивыми, однако он во всем равнялся на Джованни – благородного человека, добившегося всего в жизни своими собственными силами. Бенито, непутевый сын Джованни, ему в подметки не годился.

В годы становления Нейта, когда он, раздираемый гневом, запросто мог сбиться с истинного пути, дедушка оказывал ему поддержку и давал мудрые советы. Он показал ему на собственном примере, каким человеком можно стать, если много трудиться и четко следовать своей цели, а не идти на поводу у своих страстей.

– Неужели больше ничего нельзя сделать? – спросил Нейт, посмотрев на изможденное лицо дедушки. – Доктора уверены, что еще одна пересадка костного мозга не поможет?

Кивнув, Джованни сжал его плечо:

– В прошлый раз они, несмотря на мой возраст, сделали мне пересадку только из-за моего богатства и влияния. Сейчас ни мои деньги, ни связи мне уже не помогут. Мое время пришло, Натаниель. Я получил от жизни больше, чем можно мечтать, и уйду со спокойной душой.

Дедушка опустился в свое кресло и велел Нейту сесть. Тот занял место напротив и отказался от напитков, которые принесла появившаяся в дверях горничная.

– Ты слишком много работаешь, Натаниель. Жизнь дается человеку для того, чтобы жить. Кто будет рядом с тобой, когда заработаешь так много денег, что не сможешь их потратить?

Нейт уже достиг этого этапа. Для него работа и успех были биологической потребностью, проявлением инстинкта выживания. Разве он мог остановиться, когда на горизонте всякий раз возникала возможность заключить выгодную сделку?

– Ты же знаешь, что я не из тех, кто женится.

– Я сейчас говорю не об отсутствии в твоей жизни постоянной женщины, – ответил Джованни, – хотя если бы она у тебя была, это явно пошло бы тебе на пользу. Я говорю о твоем трудоголизме. О том, что ты проводишь так много времени в своем личном самолете, что не замечаешь, как меняются времена года. Ты так увлечен зарабатыванием денег, что без внимания остается то, что имеет первостепенную важность.

Нейт поднял бровь:

– И что же это?

– Семья. Корни. – Дедушка нахмурился. – Твой кочевой образ жизни, твоя неспособность осесть на одном месте не принесет тебе счастья.

– Мне всего тридцать пять, – возразил Нейт. – А ты точно такой же трудоголик, как и я, Джованни. Это наша с тобой преобладающая черта. Это то, что заложено в нас природой, и нам никуда от этого не деться.

Глаза дедушки Джованни потемнели.

– Трудоголизм, доведенный до крайности, становится пороком. Потратив всю свою жизнь на развитие «Ди Сионе шиппинг», я подвел твоего отца, а следовательно, и тебя.

Нейт нахмурился:

– Он сам себя подвел. У него было предостаточно своих собственных пороков.

– Это правда. – Джованни пристально посмотрел на него. – Я знаю, что у тебя есть демоны прошлого. У меня они тоже есть, и они будут преследовать меня до конца моих дней. Но в твоем случае еще не поздно все изменить. У тебя еще вся жизнь впереди. У тебя есть братья и сестры, которые любят тебя и которые хотят с тобой сблизиться. Однако ты их отталкиваешь, не желаешь иметь с ними ничего общего.

Нейт сглотнул:

– Я прилетел на выставку Натальи.

– Потому что питаешь к ней слабость. – Джованни покачал головой. – Семья должна быть опорой. Именно она поддержит тебя в самые трудные минуты твоей жизни. Она то, что у тебя останется, если ты потеряешь все остальное.

Блеск дедушкиных глаз и нотки грусти в его голосе навели Нейта на мысль о том, что у Джованни есть секреты, о которых его внуки даже не догадываются. Никто не знал, почему он покинул Италию налегке, поселился в Америке и больше никогда не общался со своей семьей.

– Мы с тобой уже это обсуждали, – произнес Нейт резче, чем хотел. – Я помирился со своими братьями и сестрами. Этого достаточно.

Джованни поднял бровь:

– Разве?

Нейт лишь вздохнул в ответ, дав дедушке понять, что эта тема исчерпана.