Женись на мне, дурачок!

— Никуда… я с тобой… — шипит он, пытаясь вырваться, — не пойду!

— Уже пришли! — рявкаю на испуганного мага, затащив его в свою комнату и толкнув в кресло. — Значит, про то, что вместо Зигеля был я, она тебе уже успела сообщить? А про свое признание королю, будто это именно она одна все придумала и исполнила, а вы оба ничего даже не знали, она тебе сказала? Или забыла?

— Как? Нет, не может быть… Ты врешь!

— Я никогда не вру! — крикнул я, но больше ничего добавить не успел.

— Быстрее! Он его убьет!

Дверь со стуком распахнулась, и в комнату влетели Мари и Ортензия.

— Хенрик! — бросилась к магу его подруга. — Ты жив? Он тебя ударил? У, негодяй!

Это она уже кричит, обернувшись ко мне и занося руку для пощечины.

— Детка, — привычно перехватив ее руку, холодно процедил я, — не забывай, что бывает, когда ты пытаешься ударить меня по лицу. И пора бы уже начинать учиться приличным манерам!

Она пару раз дернула руку и замерла, испуганно вытаращив глаза.

— Сидеть! — остановил я жестким взглядом попытавшегося выбраться из мягкого кресла мага. — И вы, дамы, садитесь.

Мари я подтолкнул к Хенрику, и она плюхнулась на его колени, миледи сама послушно опустилась в соседнее кресло.

— А теперь давайте разберемся с вашими претензиями ко мне, — ставя перед дружной компанией стул и усаживаясь на него верхом, холодно говорю я.

А в сердце яростно горит огонь обиды. Можно сколько угодно сделать добра человеку, которого считаешь почти другом, но стоит девице, от одного взгляда которой он тает, сказать гадость, и на тебя смотрят как на последнюю гадину.

— Я признаю, что в том переходе от места выброса до Заречья иногда вел себя чересчур сурово, — начал я свою речь, и Мари вызывающе фыркнула.

— Но! — поднимаю палец. — Во-первых, я насильно не тянул туда с собой девицу, именующую себя тогда Ортензией Монтаеззи. Она вцепилась в меня сама, сбив тем самым перенос. Во-вторых, я был на нее в то время очень сердит. И не только за перенос! А кто на моем месте был бы добрее, если бы его сначала везли, как мешок с картошкой в багажном ящике, обвязав сотней метров веревки и сунув в рот грязную тряпку? А потом держали на цепи в комнате, где из мебели был только холодный мраморный пол? И три дня давали из еды лишь сухари и воду? В-третьих…

— Мари! — Серые глаза миледи изумленно и недоверчиво уставились на невестку.

— Он врет! — выпалила та. — Я приказала его нормально кормить и приносить на ночь постель! А он вообще не должен был столько упрямиться, он… должен был согласиться в первый же день…

Ее глаза внезапно закатились, и она начала падать на плечо Хенрика.

Черт, я мог бы и раньше догадаться! Мгновенно поворачиваю в висящем на груди простеньком амулете камень срочного вызова и бросаюсь к девушке. Но она пока не задыхается, похоже, просто спит.

— Что случилось? — Кларисса возникает в тумане мгновенного переноса и сразу бросается ко мне.

— Я говорил… про подвал, она начала спорить… и уснула, — объясняю, тормоша Мари в тщетной попытке разбудить.

— Оставь ее. Она не проснется, пока не кончится срок заклятия, — отстраняет меня магиня. — Сейчас придут маги, заберем девушку в цитадель ковена, за ней нужно наблюдать. Я могу ошибаться, поэтому не буду пока говорить ничего определенного.

— Откуда на ней может быть заклятие? — недоверчиво шепчет Хенрик, с болью вглядываясь в спокойно посапывающее веснушчатое личико.

Пара магов врывается в комнату и, выслушав указания Клариссы на их тарабарском секретном языке, немедленно строит портал. Затем они, все так же не обращая внимания на нас, исчезают в нем, унося спящую Мари.

— Видимо, это сделал тот маг, которого не успел догнать Грег и из-за которого его чуть не убили… — вздохнула, невозмутимо усаживаясь на мою кровать, Кларисса, и я с возмущением на нее уставился.

С чего это она начинает рассказывать людям, с которых еще официально не снято подозрение, о подробностях секретного дела?

— Это было, когда я сидела в подвале? — чуть краснея, шепчет Ортензия.

— Ну да, — как подруге кивает ей Клара. — Это мы с Грегом были под личинами Хенрика и Мари. А разве Хенрик еще не рассказывал?

— Не успел, — печально буркнул маг, как неприкаянный бродя по комнате. — Нас всего с полчаса как перевели в гостевые покои. И разрешили выходить.

— Так что там было про подвал и с чего все началось?

Я коротко объяснил Клариссе суть случившегося, и она согласно кивнула.

— Значит, правду сказала старуха про влияние. Я вот одного не могу понять: почему ты, Хенрик, не купил пустых амулетов и не настроил на нее?

— Я все время был рядом… и мог ее защитить, — как-то неуверенно бормочет он, не поднимая глаз.

— У него не было денег, — выдавливает из себя Ортензия, и по ее заалевшим скулам я понимаю, как ей неприятно в этом признаваться.

— Но ведь поместье Монтаеззи одно из двадцати самых богатых в стране! — с легким недоверием поглядывает на нее Кларисса.

— Ландиса не выдавала ему жалованье, — пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица, тихо объясняет Ортензия. — Она считала, что он ничего не делает.