Женить нельзя помиловать

— Девица Рапунцелия, — так же небрежно бросил я. Страж ущелья с громким клацаньем прикрыл раззявленную было пасть, пошлепал губами и горестно вопросил:

— Откуда вы только взялись, такие умные, на мою голову? Неужели вам меня не жалко?

— Ничего себе заявочка! — тут же вылез вперед Римбольд. — Он нас, значит, жрать собирается, загадками мучает, а мы его еще и жалеть при этом должны?!

— Вот-вот, — поддержала гнома Глори, — сам бы нас пожалел.

— И рад бы, но не могу.

— Почему?

— Потому что я — свинкс. Мне жалеть не положено. У меня, если хотите знать, вообще всего три функции: сторожить проход, загадывать путникам загадки и жрать. А вот вам стыдно должно быть: я ведь вас в мое ущелье на веревке не тянул. В конце концов, если этот растреклятый Дальне-Руссианский Предел вам настолько встрял, то шли бы через Альпенштокский перевал! Так нет же, приехали, разбудили, да еще и голодом морят!

— Но ведь перевал считается непроходимым!

— Ущелье Хрюкающей Погибели тоже считается непроходимым! И не без основания!.. Всё, слушайте третью загадку: как без окон, без дверей полна горница людей? — Свинке обиженно хрюкнул, от души приложил копытом многострадальную скалу и отвернулся. А мы, как по команде, посмотрели на бабку Штефу.

— Ой, и шо вы все вг'емя шо-то хотите от стаг'ой лепг'ехунши? — возмутилась она. — Меня папочка с мамочкой назвали Штефа, а не ог'акул Итаг' Тасс.

— Пожалуйста! — жалобно протянул Римбольд. — Ну, хочешь… хочешь, Бон перед тобой на колени встанет?

— И встану! — покорно кивнул игрок. — Могу даже лечь, от меня не убудет.

— Подумать малость от тебя не убудет! — отрезала бабка, вставая. — Ладно, засиделась я шо-то с вами…

— Вы куда?!

— По делам.

— А отгадка?!

— Так я же вам сказала, спг'осите вон того кг'асавчика.

— А как же еще один должок? — вытащил последний козырь я. Гнусно, конечно, припирать бабку к стенке, воспользовавшись ее минутным откровением, но другого выхода я просто не видел.

— А ведь и вег'но! Нехог'ошо получается. Значит, так! Когда окажетесь по ту стог'ону пг'охода, пег'во-напег'во г'азыщите волхва по имени Дг'узь. Запомнили? Дг'узь!

С этим словами Штефа зевнула… и исчезла.

Мы не принялись биться головами о камни лишь по одной причине: Хрюшиан объявил о том, что время, отпущенное нам на раздумья, истекло.

— Давай, Бон! — непререкаемым тоном произнесла Глори.

— Но у меня только один вариант. И он наверняка неправильный! — простонал парень, заламывая руки.

— Значит, у тебя на целый вариант больше, чем у нас всех!

— Слушайте, так не честно! — возмутился свинкс. — Считаю до трех и, если не получу конкретного ответа, приступаю к трапезе. Один… два…

— Огурец!!!

Так часто и обильно, как в этот день, я еще в жизни не потел.

— Я, конечно, мог бы сказать, что правильная отгадка — тюрьма для особо опасных преступников-магов на архипелаге Гул-Агх, — медленно начал страж Ущелья, — и попробовали бы вы что-нибудь на это возразить. Но вся беда в том, что свинксы по своей природе не способны на ложь. На этот раз я действительно имел в виду огурец. Вы победили, а я свободен! Свободен! Счастливо оставаться!

Он оглушительно всхркжнул, расправил свои исполинские крылья, пробежал несколько десятков метров и тяжело взмыл в воздух.

ГЛАВА XI

В которой мы подтверждаем теорию Безумной Лори, а также узнаем, к чему может привести потирание старой медной лампы, похожей на ночную вазу

Как оказалось, туша свинкса загораживала весьма широкий туннель, выдолбленный неизвестным мастером прямо в скале. Впрочем, нет. Не выдолбленный. Вырезанный. По крайней мере, так заявил Римбольд. Причем столь ровный и изящный, будто был вырезан разогретым ножом в головке сыра. Лично мне он сразу напомнил тот грот, сквозь который мы в свое время попали в замок Верховного Лесничего Спящих Дубрав. Вот только красной светящейся породы, богатой эйлонами, тут, разумеется, не было. Ну да мы сюда не за сокровищами сунулись!

Не дожидаясь, пока свинкс передумает и прилетит обратно либо вновь возникнет бабка Штефа верхом на Большом Волосатом Ы с котелком гог'ского кулеша в зубах, мы вооружились факелами и двинули вперед: медленно, осторожно, переговариваясь вполголоса и держа оружие наготове. Но проходил час за часом, а вокруг ничего не менялось. Никто на нас не нападал, никаких посторонних звуков не слышалось, подозрительных запахов не обонялось, и даже сам туннель не расходился несколькими рукавами, намекая На возможность хоть чуточку поплутать. Нет, мы ехали по прямому как стрела коридору, да еще по двое в ряд и выпрямившись в полный рост. Часа через четыре решено было сделать привал и перекусить, что и было воплощено в жизнь также без каких-либо проблем. Восстановив силы, мы вновь тронулись в путь, и еще часа через два я ощутил на лице струю свежего воздуха.