Женитьба Кевонгов

При написании произведения, в котором все персонажи резко разделены на две социальные группы — угнетатели и угнетенные, писателя подчас подстерегает опасность схематизации образов. Владимиру Санги удалось избежать этой опасности. И свидетельство тому прежде всего образ главного героя романа, старейшины рода Кевонгов — Касказика. Это удивительно цельная личность, понятная и близкая нам в каждом душевном движении — во всплеске нежности и приступе гнева, в порыве отчаяния и немногословности одобрения. Какое искреннее сочувствие вызывает этот человек, исходивший родной край от залива к заливу, от стойбища к стойбищу, от рода к роду в поисках невест для Наукуна, когда вдруг замечает, что его собственные сыновья, предоставленные сами себе, не сумели постичь тайгу, овладеть законами охоты, не знают простейших повадок зверья! Какой горячий отклик вызывают его раздумья о необходимости беречь исконные богатства природы, приумножать их, а не растрачивать бездумно, не пускать по ветру!

Точными, достоверными красками нарисованы и другие образы романа: понимающая мужа с полуслова терпеливая и добрая Талгук, на долю которой выпало столько испытаний, что другого бы давно сломили и согнули, хитроватый и ленивый Наукун, простодушный и незлопамятный Ыкилак…

Автор помещает своего героя Чочуну, приехавшего в город из якутского наслега, с его тихой, размеренной, если не застойной жизнью, с совершенно иной, чем в городе, нравственной атмосферой, в самую гущу жизни, в водоворот событий.

Уже в первые дни своей городской одиссеи грубоватый, оборотистый Чочуна примечает брожение в порту, видит недовольство грузчиков существующими по? рядками, попадает на партийную сходку. И делает свои выводы:

«Теперь Чочуна знал: надо драться, как волк, только так добьешься своего. Гнуть спину, как дядя Сапрон, — угробишь себя. Идти со знаменем против царя — убыот. Желать счастья, но согнуться перед неудачами, как Гурулев, — останешься ни с чем. Нил — вот был человек! Или отец. Но он дурак, время сейчас другое, а он все кнутом размахивает…»

Другое время… Между прочим, это он, Чочуна Аянов, дает нам точный временной отсчет.

«Размеренно-удручающий ритм был взорван криком:

— Товарищи! Товарищи!

Люди остановились. Их усталый безразличный взгляд вопрошал: «Кого еще принесло?»

Какой-то коренастый русский, странно подвижный на фоне усталых грузчиков, махал руками, подзывая людей. Чочуна не расслышал, что говорил этот человек. Только разобрал отдельные слова: «прииски… расстрел».

Расстрел рабочих на Ленских приисках был, как известно, весной 1912 года. Следовательно, начало романа, совпадающее со школьными годами переростка Чочуны, приходится на первое десятилетие двадцатого века.

Он же, Чочуна, дает нам и второй временной указатель — уже в финале романа. Чочуна прикидывает, что в борьбе с Тимошей Пупком за влияние среди нивхов, он, пожалуй, сможет одержать победу. Силен Тимоша, легко не уступит, да ведь и он, Чочуна, не лыком шит. За осень и зиму быстроногие олени пронесли якута по всей тайге. Он умело пользовался доверчивостью нивхов и сроков, их обостренным чувством благодарности. Разве не он, узнав о бедственном положении, которое переживало то или другое стойбище, посылал туда преданного, как собака, Ньолгуна с мукой и крупой, с оленьим мясом и нерпичьим жиром? Разве не он, Чочуна, раздавал все это бесплатно? И пусть теперь нивхи сторицей воздают ему соболями, лисами, Пусть ороки пригоняют ему олешек.

Тимоша тем временем совершает ряд безрассудных поступков. Спалив дом Ньолгуна, он настроил против себя и нивхов, и ороков.

Русский топограф Семен Семенович, сочувственно относящийся к местному населению, пишет на него жалобу сахалинскому губернатору, Чочуне же это на руку. Пусть упрямый топограф добирается до губернатора, тот наверняка прищемит хвост Пупку. «Но начальство что-то молчит. Правда, ему сейчас не до Тимоши и не до гиляков — идет война с германцем», — размышляет Чочуна.

Вот и вторая веха. Идет первая мировая война. Значит, со времени появления Чочуны на Сахалине прошло два-три года.

Следовательно, не такой уж и значительный отрезок времени прожит героями романа. Не так уж много событий произошло в их жизни и прошло перед нашими глазами.

Да и объем романа невелик. Однако в нем уместилась судьба целого народа в сложнейший период истории, здесь прослеживаются нелегкие людские судьбы, его населяют герои, каждый из которых представляет собой самобытный характер. Автор умеет создавать запоминающуюся, выразительную картину одним, двумя штрихами, несколькими свободными, легкими мазками нарисовать пейзаж, бытовую сценку, дополнить характеристику героя.

Нивхская литература, которую представляет сегодня Владимир Санги, как и другие младописьменные литературы, зарождались в благоприятных условиях, когда к ним проявляется заинтересованное внимание и оказывается всяческая поддержка, когда для каждой из национальных культур стало возможным творческое усвоение высот художественных достижений других народов, и прежде всего великой русской культуры и литературы.