Женитьба по-балтийски

Не прикасаясь к Алныкину ни рукой, ни ногой, он тем не менее вытолкал его из комендатуры. Было бы совсем глупо просить у него какую-нибудь бумажку для администраторов гостиниц, чтоб те расщедрились на коечку в многоместном номере: «От своего имени черкни записочку!» — так наверняка заорал бы Синцов. Два тральщика стояли в Минной гавани, не из Порккала-Удда, но с родным полотнищем на флагштоке, диванчик в кают-компании обеспечен, гостиницы забиты охочим до моря людом, город наводнен туристами. Однако что-то мешало Алныкину искать приют на боевых кораблях и плавсредствах базы, надо было обдумать то, что услышал он от матери Леммикки, и понять наконец, что случилось с нею и где она. «Кельнер, юкс сада грамм и кружку олу!» — по-русски и по-эстонски сразу заказал он в пивной. Эстонского вида парень, которому он якобы сломал жизнь, поставил перед ним и пиво и водку. Русская официантка накормила Алныкина в столовой Дома офицеров, где ко всем были гостеприимны, даже к тем, кого, как Янковского и Алныкина, отстранили от исполнения обязанностей по должности. Официантка же и подсказала, куда идти на ночевку. Студенческое общежитие гомонило голосами школьников из Ленинграда и Минска, на Алныкина они посматривали с почтением и называли «дяденькой». Он закрылся в подсобке, отведенной дл бытовых нужд, и развалился на топчане; пахло чаем и выглаженным бельем. Эта противная баба Лилли Кыусаар сказала больше, чем хотела. Леммикки не арестована, а спрятана ею, но за Леммикки приходили какие-то люди с разрешением на арест и обыск.

Где она сейчас — мать знает, конечно, но спрашивать ее бесполезно, она почему-то считает, что люди, приходившие за дочерью, и он, командир БЧ-2 БК-133, из одного воинского подразделения. Вообще в этой истории какая-то невсамделишность, и, если уж говорить прямо, сама Лилли Кыусаар произнесла слово «провокация». Статья 58-я, о которой упоминала она, знакома, отца в 1937 году тоже обвиняли в чем-то, тогда-то, на восьмом году жизни, еще не пошедший в школу Володя Алныкин услышал о существовании этой статьи, матери тоже эта статья не нравилась, она каждую неделю ходила в городскую тюрьму, добиваясь свидания, и в конце концов отца из тюрьмы вытащила. Пять месяцев ушло затем на восстановление его, он и в Москву ездил, пока опять не надел китель с командирскими нашивками. Лилли Кыусаар знает об этой статье больше, потому что знакома еще и с пунктами ее.

Дети бегали по коридору, как по дорожке стадиона, и Алныкин заснул под ребячьи визги, думая о том, где утром надраить пуговицы. Знать, решил он, такая уж судьба у всех Алныкиных: одним сидеть в тюрьме, другим выручать их.

Чьей-то зубной пастой он начистил пуговицы, высидел очередь в парикмахерской, плотно поел, в десять утра был уже на подходе к штабу флота.

Два капитана 3-го ранга, те, что назвали себя сослуживцами Ростова и два вечера прикидывались друзьями Володи, повстречались ему. Теперь они прошли мимо, даже взглядом не напомнив о знакомстве, и Алныкин ничуть не обиделся, признавая за старшими офицерами право на невежливость. Все офицеры штаба — бригады ли, базы или всего флота — разительно отличались от корабельных излишней суетливостью и никого не замечали. Спрашивать у них, где кабинет командующего флотом, Алныкин не стал, ноги сами привели его на нужный этаж к нужной двери. Вошел. В приемной — два капитана 1-го ранга и адъютант командующего, старший лейтенант. Именно старший лейтенант, что более всего поразило Алныкина. В адъютанте он узнал одноклассника, одного из тех пятерых, что на валуне под Койвисто, провожа падающее в море солнце, дали клятву хотя бы раз в десятилетие забиратьс на этот камень и вспоминать закатные минуты. Года, определенного приказом министра, не прошло еще, а однокурсник уже носил погоны с тремя звездочками; кое-кого из выпуска, знал Алныкин, представили к очередному званию, но, пожалуй, при самых благоприятных обстоятельствах третью звездочку они получат ко Дню флота или к ноябрьским праздникам.

Этот же, с которым Алныкин четыре года ходил в одном строю и хлебал в столовой борщ под училищный оркестр, постарался его не узнать и голосом, предвещавшим отказ, сухо осведомился, по какому вопросу желает обратиться к командующему лейтенант Алныкин и знает ли он, что сегодня нет приема.