Женюсь на дочери магната

В казарме Мэл испуганно глянула на двухярусные кровати, которых я быстрым взглядом насчитал сорок штук в двух рядах. Наша оказалась в самом конце. Прижимая к груди постельное бельё и заткнув нос, Мэл пошла к ней под тихий шёпоток и смешки. Рядовая Горина милостиво уступила мне нижний ярус и, стянув с себя одежду, быстро юркнула под одеяло. Соседняя с ней кровать пустовала, а напротив меня замертво дрых здоровенный кабан. Из-под майки по его плечам разбегался затейливый орнамент. Я помрачнел. В наше время в спецназе татуировки были запрещены. По крайней мере, в том подразделении, где довелось служить мне. Про дисциплину вообще молчу. Младший сержант Берая – редкостный раздолбай. Эту фамилию я, была бы возможность, выжег из памяти калёным железом.

Не могу уснуть. Мы любили друг друга с Соней один раз. Неистово, бурно, забыв обо всём. В том числе о возможных последствиях нашего адюльтера. Встречи с Соней теперь точно не избежать. А может, не стоит ворошить прошлое? Как она могла всю жизнь скрывать от меня сына? И как её муженёк допустил, чтобы внука назвали моим именем? Егор с сестрой, судя по всему, двойняшки. Парень похож на меня. Сажусь на постели и меня прошибает холодный пот. Ответ может быть один: Аслан Багратович лет двадцать как в могиле. Ему на момент нашего знакомства было под пятьдесят. Соня может тоже давно на небесах. Иначе почему не нашла меня? Печёт лопатка, и я сую под язык пилюлю.

Бойлер в дальнем конце казармы. Босыми пятками неслышно ступаю по обжигающе холодному линолеуму. На каждой кровати табличка с фамилией и я жадным взглядом выискиваю фамилию Егора. В свете тусклой лампочки буквы расплываются. Вспоминаю о пустой кровати рядом с Мэл. Утолив жажду, возвращаюсь обратно. Достаю очки из кармана куртки и читаю на табличке: «Егор Берая». Непривычно видеть фамилию ненавистного мне человека рядом со своим именем. Кровь стучит в виски. Ложусь в постель и зарываюсь лицом в подушку. Соня, Соня…

* * *

Мэл

Марш-бросок в горах. Мне казалось, здесь должно пахнуть иначе. Ощущение, что бегу по зоопарку. Сержант Берая бежит вровень со мной:

– Пойдёшь со мной на свидание?

– Я же сказала, нет! У меня парень есть.

Утираю пот ладонями, тяжёлый рюкзак давит на плечи. Нога подворачивается, и я падаю на злосчастного Бераю. Мы летим вниз со склона, врезаемся в дерево. Берая стонет подо мной. Открываю глаза, тяжело дышу и не сразу понимаю, где я. В метре от меня белёный потолок, серый рассвет заглядывает в узкое зарешеченное окно возле кровати, а снизу и правда доносится стон.

– Егор! – спрыгиваю с кровати и смотрю в побелевшее лицо старого друга. Ору на всю казарму: – Кто-нибудь! Вызовите скорую! Егор, миленький, держись!

Выуживаю из кармана его куртки таблетки, которые он всегда держит при себе и, разжав плотно сомкнутые челюсти, пихаю одну пилюлю под язык.

Топот и окрик:

– Отойдите, барышня! Парни, звоните в скорую!

Рыжий всклоченный парнишка отталкивает меня и склоняется над Егором. Кровь приливает к моим щекам, когда я понимаю, что стою в трусах и майке посреди роты полуголых парней. Через толпу протискивается мой вчерашний знакомец – младший сержант Берая:

– Горина, что за стриптиз ты тут устроила? – пялится он на мою грудь.

Краснею ещё больше. Рядом со мной парень разговаривает со скорой и суёт мне трубку:

– Девушка, данные пациента продиктуйте.

Выдаю в трубку, что помню, утопая в смеющихся карих глазах Бераи. Чужие руки касаются моих бёдер, груди. Мир вокруг темнеет, и я валюсь назад. В ушах колокольный звон. Издалека доносится выстрел и взволнованный голос Бераи:

– Лапы убрали! Велено же не трогать. Пристрелят без суда и следствия.

Открываю глаза от резкого лекарственного запаха. Светлая комната со сводчатым окном резко отличается от камеры.

– Егор! Где Егор? – приподнимаюсь на локтях.

– Здесь я. Чего орёшь?

Поворачиваю голову. Сержант Берая в накинутом на плечи белом халате качается на стуле в изголовье моей кровати:

– Ты такая хорошенькая, когда спишь.

– Где мой друг? – хмурюсь, пропуская заигрывания мимо ушей. Впервые я могу спокойно рассмотреть нового знакомого. Брови вразлёт, прямой нос, а скулами этого парня можно резать хлеб и масло намазывать.

– Не слишком ли он стар для того, чтобы быть твоим… кхм, другом?

– А не слишком ли ты молод, чтоб так дерзить? – прищуриваю глаза.

– Люблю колючих, – хмыкает Берая.

– Где Егор?

– В городскую больницу увезли. Всё нормуль с ним будет. Не переживай!

– Мне нужно позвонить отцу, – оглядываю тумбочку в поисках телефона. – Папа всё решит, если нужны лекарства или вертолёт.

– Не переживай, зая. Тебя Николай Сергеевич под моё крыло определил. – Егор пересаживается на кровать и берёт меня за руку. – Всё под контролем. Я уже разговаривал с Фролом Матвеевичем.

Закатываю глаза и падаю на подушку. Я когда-нибудь обрету свободу или меня так и будут передавать как олимпийский факел? Выуживаю ладонь из горячих пальцев Бераи.

– А почему именно к тебе? – рассматриваю собеседника. – Не особо ты похож на отличника боевой и политической.