Женька

- Да, мы ехали в одном вагоне. Заходили вечером, но никто не открыл... Она вчера пошла к тетке Леши. Вы не знаете, где та живет?

- Жила неподалеку, но потом переехала. А что с Лешей?

- Тяжело ранен, и Женя не знает, в каком он лежит госпитале.

- Господи, ранен... Пройдемте в комнату... Садитесь... Женя сумасшедшая девчонка. Вы этого не заметили?

- Заметил,- улыбнулся Ушаков.- Странноватая девица. Она говорила, что живет с теткой, а где ее родители? Она что, сирота?

- Нет... Тут какая-то сложная история, подробностей я не знаю. Ее мать... Кстати, тоже странная женщина, отдала ее еще грудную своей бездетной сестре. А отец? Видимо, они разошлись. Короче, за все время, пока мы живем вместе, и отец Женин и мать появлялись тут раза два-три... Тетка любит девочку, но ее муж строитель, и они мало живут в Москве. Пока Женя была маленькой, брали ее с собой, а потом уже приходилось на зиму ее оставлять одну... Девочка в общем-то заброшенная и... по-моему, очень одинокая. Когда появился Леша, то ли двоюродный, то ли троюродный ее брат, они сразу же очень подружились... Ну а о ее побегах на фронт вы, наверно, уже наслышаны?

- Да, кое-что рассказала.- Ушаков поднялся.- Она оставила у меня кое-какие вещи, поэтому передайте ей, что вечерами я дома. Пусть заходит...

Но Женька не заходила. Прошло три дня. В управлении Ушакову сказали, что вот-вот он получит назначение. Он зашел к ней домой, но там она так и не появлялась. Старушка только качала головой и разводила руками:

- Ох уж эта Женя, всегда с ней какие-нибудь истории... Ну куда запропастилась? А не могла она, узнав, в каком госпитале Леша, сразу туда и поехать?

- Может быть,- сказал Ушаков.- Но ее вещи... Да и проститься могла бы зайти.

- Ну, таких тонкостей не ждите,- улыбнулась соседка.- Девочка совсем не воспитана.

Ушакову вдруг оказалось не безразличным, что Женька уехала, не попрощавшись с ним: все же помог он ей и истории с соседкой по вагону, и приютил ее на ночь, и его очень беспокоило ее исчезновение, связанное, наверное, с Лешей. Бродили в нем какие-то предчувствия, что судьба этой нескладной девчонки сложится непросто с ее-то характерцем.

Появилась Женька на четвертый день. Резко постучала в дверь, так же резко вошла - осунувшаяся, почерневшая, с припухшими глазами. Села на стул напротив него, попросила закурить, а потом, сделав несколько коротких затяжек, сказала странно безразлично:

- Вот и все... Нету Леши...

Ушаков понял это сразу же, как она вошла. Он не стал ничего говорить, подошел к ней и пожал ее холодную, безжизненную руку, сказав:

- Держись, Женя.

- Я и держусь,- холодно и отчужденно ответила она.- Я не плакаться пришла - за вещицами. Завтра в Лешину часть еду, довоевывать.- Помолчав минутку, спросила: - Что, отговаривать будете?

- Да нет... Только ты говорила, что твой Леша не хотел этого.

- Не хотел. Но там друзья его, свои ребята, а здесь... чужие все какие-то.

- Почему чужие? К тебе, по-моему, хорошо относится твоя соседка... Кстати, очень милая старушка.

- Откуда вы ее знаете? - удивилась Женька.

- Заходил к тебе домой.

- Это зачем же?

- Беспокоился о тебе.

- Да ну? Чего это вдруг?

- Ну и хотел проститься. Не сегодня-завтра получаю назначение.

- А на какой фронт? - живо спросила она.

- Не знаю.

- Хорошо бы на наш. Тогда бы вместе поехали.

- Женя,- очень серьезно начал он,- тебе не надо никуда ехать. В вашем разведвзводе наверняка уже новые люди. Без Алексея тебе будет трудно. Относиться к тебе будут по-другому, чем при нем, сама же знаешь...

- Нет... я должна,- упрямо заявила она.

- Ты ничего не должна, Женя. Свое ты отвоевала, и пора подумать о будущем...

- Скучно вы говорите, как моя тетка,- раздраженно буркнула Женька.Какое будущее без Леши!

- Ну как тебе объяснить? Пройдет же время и...

- Не надо ничего объяснять,- оборвала она.

Ушаков посмотрел на нее и понял, что, конечно, сейчас для нее все его слова ничего не значат, но все же он сказал:

- Война не для женщин, Женя. Надо это понять.

- Я была храбрее многих мужчин, кстати.

- Все равно - война не для женщин,- повторил он.- Есть хочешь?

- Не-е,- мотнула она головой.

- Надо поесть. Ты совсем осунулась. У меня есть бутылка вина. Помянем твоего Лешу, а потом я провожу тебя домой. Кстати, ключ от твоей комнаты у соседки.

Ушаков стал накрывать на стол, а Женька угрюмо сидела в углу. Лицо ее было сосредоточенным, на лбу появилась морщинка, губы слегка подрагивали. Ушаков разлил вино, и они молча выпили по рюмке портвейна. И она, несмотря на то, что не хотела есть, стала закусывать, и по тому, как ела, Ушаков понял - она голодна и, наверно, в дни, проведенные с теткой Леши, ничего не ела.

После ужина Ушаков пошел провожать ее домой. Шли они молча, и только у дома Женька сказала:

- А чего вы со мной возитесь, старший лейтенант? Кормите, провожаете... На кой черт я вам сдалась?

- Уж и сам не знаю, на кой? - пожал он плечами.- Вот и завтра собираюсь зайти к тебе.

- Заходите, если не лень, мне все равно,- небрежно бросила она вместо прощанья и шмыгнула в свое парадное.