Женька-Наоборот

Если взглянуть на Женю со стороны, никак не скажешь, что его раздирают сомнения. А они его раздирают. В самом деле, придешь к этим «пытливым» башкам — вообразят, что тебе одному скучно. Не придешь — никогда не узнаешь, почему им вместе так весело.

И вообще, что скажет Савелий Матвеевич, если ты подашься назад? Да и куда назад? Не домой же в конце концов…

— Трам-та-та-там!

Попав в ярко освещенную прихожую, Женя, к великому своему конфузу, узнал, что в квартире, кроме хозяев, еще никого нет. Неужели ввалился первым? Следы растоптанной на полу сушки не подсказали ему, что это не совсем так. Он стоял, готовый навострить лыжи отсюда. Николай Николаевич догадался сказать:

— Вот молодец, что пожаловал загодя. Успеешь осмотреть, что здесь смастерили до тебя.

Алеша принял у Жени поклажу, а тот вразвалочку, как бы нехотя, вошел в комнату, где под интересной деревянной люстрой — созвездием ярких лампочек — был во всю длину раздвинут большой стол. Осмотрелся с подчеркнутым равнодушием, но Николай Николаевич понял: понравилось!

Настороженные хмурые глаза Жени отметили все: и коробку с гвоздями, и клей, и полный стакан кистей, торчащих кверху пушистыми хвостиками. Вон несколько пар ножниц, блюдечки, чтобы разводить краску, раскрытая готовальня, прозрачные угольники и лекала…

Никакая витрина с пирожными и конфетами не манила так к себе. Все в этой комнате говорило: режь, клей, черти, стучи молотком, если требуется… Но… не забывай о порядке! Об этом напоминала тряпка, повешенная на стул, грубая серая бумага, настланная по всему полу под ноги, а также две проволочные корзины. Точно такая корзинка для мусора была у Жени и Анатолия на старой квартире. Теперь ее нет — она портила вид гостиной.

Чуднó живут эти Рязанцевы… Не то у них своя мастерская, не то читальня… Книги не заперты, и, если верить Алеше, разрешено пользоваться любой. Выбирай хоть в самом дорогом переплете с позолоченным корешком.

Дед не гордый старик, только дотошный. Заставил чуть не носом залезть в каждый макет, разобраться, что из чего изготовлено. Где гипс, где картон, где цветной пластилин. Ну и всякая зелень — папоротник, стебельки брусники, смахивающие на глянцевитые деревца. Если бы Жене удалось смастерить дома штуковину, подобную этим, ее бы мама наверняка спустила в мусоропровод: «У нас же люди бывают!»

А разве у Рязанцевых не бывает людей?

— Чем, Женя, ты хотел бы заняться? — спросил Николай Николаевич. — Ничего, что на «ты»? Как со всеми друзьями Алеши.

Женя и не помышлял быть другом Алеши, но все же разрешил говорить себе «ты». Зато что-либо делать решительно отказался.

— У меня руки-крюки. — И скрестил эти самые «крюки» на груди.

Николай Николаевич, упорно не замечая Жениных фокусов, подвел его к плоскому ящику, узорчатые сквозные стенки которого служили оградой диковинному саду. Там вперемежку с зеленью пестрели самые неожиданные предметы.

— Вернемся, Женя, на сто лет назад… Посмотрим, каковы были вкусы московских богачей домовладельцев. Описание этого частного сада мы с ребятами отыскали в книге писателя Загоскина.

Подумаешь, описание… Женя упрямо не замечал текста, выведенного тушью на белом картоне. Потом покосился разок-другой на этот картон. Потом все же прочел:

«…Какое смешение истины с обманом! Вы идете по крытой аллее, в конце ее стоит огромный солдат во всей форме. Не бойтесь — он алебастровый. На небольшой лужайке среди оранжерейных цветов лежит корова… Какая неосторожность! Успокойтесь — она глиняная. Вот китайский домик, греческий храм, готическая башня, крестьянская изба, гуси, павлины и т. п.»…

Хитрющий Алешин дед произнес как бы в пространство:

— Пришлось повозиться и с храмами и с гусями. Зато и веселья хватало! — Он преспокойно сдавил Женины плечи. — Что бы такое тебе поручить?

Женя рад был возможности помастерить. Но не сдался. Затряс вытянутой, как огурец, головой.

— От меня толку не ждите. Взялся доставить мешок, на том и конец.

Между прочим, было время, когда его руки-крюки справлялись с работенкой не хуже других. В Сокольниках Женя — вам в это трудно поверить! — покою не знал от соседей: «Подправь… Помоги… Взгляни-ка, сынок, плитка перегорела».

Теперь кончено. Теперь от него не ждите добра. Он так и предупреждает:

— Зашел, и все. Ваших занятий касаться не собираюсь.

— А мы и не просим! — вспыхивает Алеша, помалкивавший до этой минуты.

Он бы с радостью проучил этого ввалившегося в чужой дом бездельника и драчуна. Разумеется, драчуна! Достаточно взглянуть на его разукрашенную физиономию. Просто обидно, что Таня вечно возится с этим типом. Хлопочет, заступается… Из-за него готова с другими рассориться. Вообще какой-то ужасный вечер! После дурацкой ссоры, после ухода Тани началось объяснение с дедом, причем и старый и малый старательно обходили вопрос, которого так неловко коснулась Таня. И опять же причиной всему был Перчихин! Алеша бурчит:

— Не хочешь — не надо.