Читаем Женщин обижать не рекомендуется полностью

Это было правдой, если можно назвать любовью восхищение золотым шитьем мундира, золотыми погонами и кортиком. Адмирал был военным представителем на судостроительном заводе, потом они работали вместе с отцом в министерстве. Я тогда училась в пятом классе и была уверена, что выйду замуж за такого высокого сильного мужчину в белом мундире. Он будет играть на гитаре, и от него будет пахнуть "Шипром". Почему-то большинство состоятельных мужчин пользовались этим одеколоном -- то ли тогда было мало хороших одеколонов для мужчин, то ли он был самым дорогим.

-- Я бы хотела, чтобы в совете директоров был и Малый Иван, так мне будет проще.

Это была уже моя идея, и я ее не обсуждала ни я Настей, ни с Малым Иваном.

-- Согласен, -- сказал отец.

-- Что Гузман решил с операцией? -- спросила Настя.

-- Он ведет переговоры с клиникой в Женеве. Я думаю, за неделю все решится. Пока я здесь, съезди к Анюте в деревню, -сказал мне отец. -- Это три часа на машине, за день обернешься.

-- Спасибо.

-- Пора ставить капельницу, -- медсестра вкатила капельницу и начала заполнять ее раствором.

Уже в машине Малый Иван спросил:

-- Адмирал настоящий или у него такая кличка?

-- Самый настоящий. Последняя должность -- заместитель министра среднего машиностроения. Отправили в отставку, когда во втором путче поддержал не ту сторону. Курировал строительство военных судов, -- пояснила Настя.

x x x

Ночь я провела в свей квартире. Когда я приехала из офиса, уже стояла железная дверь. Внутри дверь перекрывалась железным брусом, который поворачивался колесом, каким задраивают люки на подводных лодках. Легче было разрушить стену, чем эту дверь.

До двери меня сопровождал огромный парень из охраны офиса. Наверное, существовала инструкция сопровождения клиента. Он вошел в квартиру, осмотрел, заглянув в стенные шкафы, отдал мне ключи и сказал, что я могу открывать, только увидев его в глазок, вмонтированный в дверь. Это было какое-то особое устройство: я видела всю площадку, лестницу вверх, на чердак, и лестницу вниз, на четвертый этаж.

Я посмотрела по телевизору фильм, снятый еще до моего рождения.

На комсомольском собрании обсуждали жалобу молодой жены, которая обвиняла в измене своего мужа. Я пережила подобную ситуацию, застав своего мужа Никандрова в постели со своей же подругой. Банальная, почти анекдотическая ситуация. Только в анекдотах обычно муж раньше времени возвращается из командировки и застает жену с любовником. В моем случае отменили уроки в школе, потому что встречали какого-то американского президента. Наша школа была ближайшей к аэропорту, и хотя из всех классов отбирали самых дисциплинарно проверенных учеников, занятия отменили во всей школе.

Я тогда вошла в квартиру и увидела в супружеской постели своего мужа и свою подругу. Они даже не заметили, как я вошла. Я никогда и никому это не рассказывала, но мне было интересно наблюдать со стороны, как муж и подруга занимаются тем, что называется любовью. И еще я запомнила, что возбудилась и с удовольствием приняла бы участие в этом третьей, в конце концов, это был мой муж. Она увидела меня первой и закрыла лицо ладонями. Может быть, ей казалось, что после того, как она откроет глаза, меня уже не будет.

-- Одевайтесь, -- сказала я, -- и поговорим.

Я поставила чай и слышала какой-то шепот, по-видимому, они вырабатывали совместную версию для объяснения, хотя в подобной ситуации объяснения бессмысленны. А я, как типичная молодая советская женщина и учительница, вместо того, чтобы просто уйти из дома, жаждала объяснения.

Мы сели за стол, я разлила чай и даже выставила коробку с хорошими шоколадными конфетами.

Первое, что сказала моя подруга, было:

-- Хорошие конфеты, свежие.

-- А как мой муж? -- спросила я.

-- Да так себе, -- ответила подруга. -- Один раз можно, но замуж я за него не пошла бы.

Никандров посмотрел на нее, закурил, по-видимому, подруга говорила совсем не то, о чем они договорились.

-- Вы решайте, -- сказал Никандров, -- а я пошел на работу.

Мы остались вдвоем.

-- Будешь устраивать в школе скандал? -- спросила подруга.

-- Нет, конечно, -- ответила я.

-- И правильно, -- сказала подруга.

-- Только ответь мне на один вопрос, -- попросила я. -Кто был инициатором -- ты или он?

-- Он, конечно, -- ответила подруга. -- Я же ленивая, ты знаешь. Он мне переспать предложил еще на твоем дне рождения.

-- Значит, ты с ним спишь уже полгода?

-- Нет, третий раз. Я же, как и ты, с матерью живу. Я ему говорила: сними квартиру. А он -- денег нет. Да и не роман это, а так, глупость и голая физиология.

Перейти на страницу:

Все книги серии Сделано в СССР. Любимая проза

Не ко двору
Не ко двору

Известный русский писатель Владимир Федорович Тендряков - автор целого ряда остроконфликтных повестей о деревне, духовно-нравственных проблемах советского общества. Вот и герой одной из них - "He ко двору" (экранизирована в 1955 году под названием "Чужая родня", режиссер Михаил Швейцер, в главных ролях - Николай Рыбников, Нона Мордюкова, Леонид Быков) - тракторист Федор не мог предположить до женитьбы на Стеше, как душно и тесно будет в пронафталиненном мирке ее родителей. Настоящий комсомолец, он искренне заботился о родном колхозе и не примирился с их затаенной ненавистью к коллективному хозяйству. Между молодыми возникали ссоры и наступил момент, когда жизнь стала невыносимой. Не получив у жены поддержки, Федор ушел из дома...В книгу также вошли повести "Шестьдесят свечей" о человеческой совести, неотделимой от сознания гражданского долга, и "Расплата" об отсутствии полноценной духовной основы в воспитании и образовании наших детей.Содержание:Не ко дворуРасплатаШестьдесят свечей

Александр Феликсович Борун , Владимир Федорович Тендряков , Лидия Алексеевна Чарская

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Юмористическая фантастика / Учебная и научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Айза
Айза

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием.Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос.Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать.«Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Альберто Васкес-Фигероа

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза