Женщин обижать опасно

- Может быть, мать ему что-то подбрасывала, но мне Володя никогда денег не давал. Он говорил, что если бы я убедила отца взять его на хорошую должность, тогда у нас были бы деньги. Но я не собиралась ни о чем просить папу даже для себя, а уж для мужа - и подавно. И все равно Володя иногда приходил к нему - он очень назойливый и самоуверенный. Не знаю, были ли у него с ним какие-то дела - отец всегда пренебрежительно отзывался о нем и называл "каширским шалуном", а муж злился и обзывал его "жлобом". Но, видимо, какие-то мелкие поручения папа ему давал. Володя был у него и на прошлой неделе, в среду. Они долго разговаривали в папином кабинете, а потом муж вышел с очень недовольным видом.

- Видать, не обломилось ему, - позлорадствовала Алла. - Получается, Вован жил за твой счет и при этом преспокойно покупал себе виски и прочие приятные вещи?

- Муж многозначительно говорил, что есть перспективный клиент, и скоро он заработает много денег.

- Ага, "кинет" кого-нибудь на пару с дядей Яшей и "заработает", хмыкнула боевая подруга. - Или Вовчик один провернет "кидалово". А отчим с маман, в случае чего, его отмажут, и бедная жертва "кидалова" останется ни с чем. А я-то не могла понять, как Яшке удается столько лет осуществлять свою махинаторскую деятельность и ни разу не поплатиться. Теперь понятно. Его опекали зятек, сестрица, а вкупе с ними каширская банда. В Москве Яшка был связан с группировкой Саввы, а когда уголовника вместе с его гадючником прихлопнули, Паршин переместил свою мошенническую деятельность в Каширу, под бочок к любимым родственникам-подельщикам.

- Яков был осужден, - вмешалась Регина. - Давно, ещё в советские годы. Дней десять назад он был у нас, много выпил и опять ругал зятя, что тот его не выручил. В те времена Савватеев был мелкой сошкой, дрожал за свой партбилет и умолял Якова даже не произносить на следствии, что они родственники. Шурин ему этого так и не простил. Как выпьет, так непременно изливает обиду на зятя.

- Был бы поумнее - использовал бы судимость себе на пользу, усмехнулась Алла. - Сейчас все уголовники бьют себя в грудь, мол, "пострадали от режима", и даже рвутся в депутаты, чтобы больше не сесть на скамью подсудимых. Кстати, только сейчас мне пришло в голову, что уложив Якова на больничную койку, я нечаянно сделал ему алиби. Если Вован решил проявить собственную инициативу и осуществить "кидалово" или ещё какое-то грязное дельце, но уже без дяди Яши, тот вполне мог озлиться из-за упущенной выгоды. В этом случае Паршин стал бы наиболее вероятной кандидатурой на роль отравителя. Хотя... - Верная боевая подруга на несколько мгновений задумалась, прикидывая, получается ли по времени. Яшка ведь мог кого-то нанять. У самого-то кишка тонка. От Розиного брата он отделался, наняв кого-то из местных, и то же самое мог проделать и с племянником.

- А может быть, Дьяконов шантажировал дядю, зная о его неблаговидной деятельности, - предположила адвокатесса.

- Запросто! И тогда дядя Яша решил, что лучше лишиться племяша, чем платить за шантаж. Кстати, в портмоне Вована нашли пятьсот долларов. Вполне возможно, он получил их за свои грязные делишки, к примеру, в качестве аванса, чтобы держал язык за зубами. Регина, поройся-ка хорошенько дома. Вдруг в каком-то тайнике обнаружишь бумаги убиенного супруга, свидетельствующие о том, что он пробавлялся шантажом. Если менты проводили обыск по верхам, - а из-за банального отравления безработного юриста они вряд ли очень сильно надрывались на обыске, - то у Вована где-то в укромном месте вполне могут оказаться орудия труда, то бишь, компромат. И если у него было что-то на дядю, то это просто замечательно! Тогда паршивец Яшка Паршин ещё раз ляжет на нары - за организацию убийства племянника-шантажиста!

- Дак давай я съездю к нему в больницу, да ещё разок переверну его кровать, - предложил великий человеколюб Толик. - Чё его на нары-то! Там и так не продохнуть, - проявил он уголовную солидарность. - А, может, и не посадят его. Обратно зятек отмажет.

- Не отмажет, - заверила боевая подруга. - Москва - не Кашира. Власть Савватеева кончается за двести километров от столицы. А судить Яшку будут в Москве.

- Дался тебе этот суд! - в сердцах махнул рукой верный оруженосец, уже дважды испытавший на себе сомнительное удовольствие сидеть на скамье подсудимых. Разбуженный его резким движением сэр Персиваль недовольно заворчал. Толик осторожно погладил любимца своей лапищей, под которой мог бы спрятаться не только пятимесячный котенок, но и здоровенный котище, устроил его поудобнее на коленях и замер. А дабы не беспокоить привередливого аристократа сэра Персиваля, заговорил зловещим шепотом: Попинаю Яшку по копчику и ноги на хрен повыдергиваю. Пошибче всякого суда будет.