Женщина без имени

Я изучил лодки – их было не слишком много. Мне это показалось странным. Никакой пышности. Все эти фанаты – «шоу» траура, – но всего лишь два разбитых сердца, Сильвии и Кейти. Практически все остальные казались опечаленными потерей героини экрана, которую они не знали и с которой никогда не встречались, но которая давала им то, чего они хотели. И этого после трагического конца Кейти они не могли больше получать.

Кейти заметила выражение моего лица.

– Тебя что-то беспокоит?

Я махнул рукой в сторону лодок:

– Это, скорее, имеет отношение к их потере, а не к вашей.

Она кивнула, потом со сдержанным сарказмом прошептала:

– Ты когда-нибудь читал определение слова «идол»?

Я покачал головой.

Она снова стала смотреть на цирк.

– А я читала.

Мы описали большой круг на расстоянии от других лодок и исчезли в мангровых зарослях. Кейти казалась холодной, но это было не так. Я постепенно понимал, что минутные выражения на ее лице часто говорили то, чего не произносили губы. Именно сейчас ее лицо спрашивало, куда мы направляемся. Я думаю, что эта черта появилась из-за необходимости всегда контролировать себя. Я развернул карту:

– Вот сюда. Я называю это «Гамак». Это небольшой домик… в каком-то смысле.

– Ты хочешь сказать, что это действительно дом со стенами и полом?

Я пожал плечами:

– Все зависит от того, что вы называете «домом».

Одна бровь немного поднялась, Кейти слегка склонила голову к плечу.

– Несколько лет назад я рыбачил при полной луне. Караулил рыбу. Услышал, что над головой пролетает самолет, у которого барахлит мотор. Увидел, как он пошел вниз. Сзади – хвост пламени. На другое утро я нашел его в нескольких милях на острове в глубине Эверглейдса. Оба крыла были сломаны. Нос вонзился в землю. Пилота не было. Лишь большое количество белого порошка в прозрачных пластиковых пакетах. Мне не было никакого дела ни до самолета, ни до наркотиков, но остров – это другой разговор. Площадью всего две-три мили, он был всего лишь огромным куском известняка, поднявшимся над водорослями. Окруженный деревьями, спрятанный и по бокам, и с воздуха. Я нашел несколько старых индейских могильных курганов, осколки глиняной посуды, несколько сломанных стрел. Обнаружил я и чистый источник, бивший в небольшом прудике, и высокое место. И я начал собирать дерево и другие предметы, приплывавшие к «Прочитанному роману», или покупал их в городе. С годами это место стало моим зимним убежищем.

– Почему только зимним?

– Потому что у меня ограниченное количество крови. – Я засмеялся.

– Что ты хочешь сказать?

– На всех москитов ее не хватит.

* * *

Спустя несколько часов вода стала мельче. Я полностью поднял двигатель из воды, спустился с лодки, схватил носовой канат и пошел через ветки деревьев, таща «Джоди» вверх по маленькому ручью, в котором вода появлялась только во время высокого прилива. Я прошел примерно восьмую часть мили, когда ветки позади нас сомкнулись.

Кейти сказала:

– Как же ты все-таки нашел это место?

– Я наткнулся на него, пока искал, где спрятать катер с воздушным двигателем.

– У тебя есть еще одна лодка?

Я указал на катер справа от нее.

Мой катер имеет десять футов в длину и шесть с половиной футов в ширину, оснащен четырехцилиндровым самолетным двигателем «Лайкаминг» мощностью в двести сорок лошадиных сил и семидюймовым винтом. Я назвал катер «Эвинруд» в честь персонажа из диснеевского фильма «Спасатели». Катер может развивать скорость до шестидесяти миль в час, но после этого начинает вести себя довольно странно, потому что на высокой скорости вы теряете способность им управлять. Возможно, жизнь ведет себя так же. Катер с воздушным двигателем – это чуть больше, чем модная джонка, потому что у него есть четырехфутовая «губа» на носу, нависающая над водорослями. Снизу корпус прикрывает нержавеющая сталь толщиной в полдюйма. Покрытие крепкое, скользит практически по всему, включая асфальт, – очень удобно в сезон засухи.

Я привязал «Джоди» и завел «Эвинруд». Через несколько минут мы вылетели из-под деревьев и заскользили по верхушкам водорослей со скоростью сначала сорок, потом пятьдесят миль в час. Такие катера хуже поворачивают, но отлично скользят. Или летят. Кейти сидела впереди меня. Ее пальцы так вцепились в сиденье, что побелели костяшки. Я сбавил скорость, похлопал ее по руке и одними губами произнес:

– Отпустите.

Она повиновалась, пусть и неохотно. Миля за милей, и она становилась спокойнее, ее руки расслабились. В конце концов, Кейти выпрямилась и позволила ветру играть с ее волосами. На мгновение она закрыла глаза. В глубине мангровых зарослей она что-то сказала. Я сбросил газ, заглушил двигатель. Ее глаза были широко распахнуты.

– Корни… они сплетаются друг с другом. Они как будто создают собственную опору. Один держит другого. – Она огляделась по сторонам. – Они нужны друг другу.

* * *