Женщина без лица

– Как он? – спросил Альдо, и в голосе его почувствовалось волнение.

– Сегодня лучше, чем вчера, – Карло понимающе похлопал его по плечу. – Утром давление подскочило. Перепугались к чертям! А к вечеру все пришло в норму. Даже пытался подшутить надо мной. Ты нервный, Альдо.

– Тебе кажется. Я такой же, как всегда.

– Ну, я же говорю, что ты нервный, – улыбнулся Карло.

Альдо улыбнулся следом. Пожалуй, впервые он так искренне и весело улыбался. Они остановились перед массивной дубовой дверью комнаты Лука.

– Выпьешь со мной позже?

– Конечно, – сказал Альдо.

В комнате было тихо и темно. Пахло лекарствами, но не противно, как в больнице. Это был слабый запах мяты, валерианы и еще нечто неуловимого, как могут пахнуть только медикаменты. Альдо потянулся к включателю, и через мгновение в комнате стало светло.

– Здравствуй, Альдо, – произнес Лука, повернув голову в его сторону.

– Здравствуй.

Альдо сделал несколько шагов вперед и остановился, с горечью посмотрев на Лука. Тот неподвижно сидел в инвалидном кресле. Одет он был просто, но элегантно, в легкие светлые брюки и рубашку. На ногах были туфли под цвет брюк. И яркий шарф на шее. Лука всегда выглядел изящным и стильным. Жаль, что он сам этого не видел. Альдо перевел взгляд на обожженное лицо. Когда-то Лука был красив, а сейчас на него невозможно смотреть без содрогания. Шрамы от ожогов стали намного светлее, но покрывали собой все лицо. Огонь расплавил кожу, превратив ее в пористые рубцы со страшным рисунком. Сплавил веки, выжег глаза, обезобразил шею. Да, внешне Лука вызывал отвращение. Он знал об этом, и это терзало его. В довершение ко всему Лука не мог ходить, оставаясь беспомощным. Невозможность двигаться бесила его не менее чем слепота. Именно поэтому моментами он был крайне озлоблен, но быстро остывал, понимая, что раздражением и отчаянием ничего не изменишь.

– Альдо, – неровные губы растянулись в улыбке, – не стой на месте. Присядь.

Альдо кивнул и потер подбородок. Затем вспомнил, что Лука не видел его кивка, и сказал:

– Я сажусь в кресло.

Лука рассмеялся.

– Ты ведешь себя, как Карло. Тот тоже комментирует свои действия. Я подхожу к окну, я открываю окно, окно открыто. Твою мать! Холодно! Все, окно закрыто.

Альдо рассмеялся.

– Синьор Моретти всегда отличался учтивостью и искрометным чувством юмора.

– Ты прав. Но порой он перегибает палку, – Лука наклонил голову вперед. – Сегодня, например, он особенно надоедлив. За день задал тысячу вопросов о моем самочувствии.

– Он беспокоится о тебе. И я беспокоюсь. Как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Давай, закончим с разговорами обо мне и перейдем к другой теме. Когда ты вылетаешь?

– Завтра в двенадцать.

– Вы не изменили порядок?

– Нет, – Альдо прокашлялся. – Все в силе. Первая тройка – Итенберг, принц Афдал, Дагомиров.

Лука дотронулся ладонями до обожженного лица. Он глубоко вздохнул и внезапно обмяк в кресле. Альдо подскочил к нему и подхватил на руки.

– Карло! – закричал он.

– Что случилось? – влетел в комнату Карло и, увидев бесчувственное тело на руках у Альдо, повернулся к охраннику. – Доктора Риццо сюда. Немедленно!

Глава 4

Имма Итенберг хлопнула рукой по столу.

– Посмотри на эти фото! – воскликнула она и бросила газету на колени молодого человека, который тихо сидел на диване.

Он боялся пошевелиться, потому что мать была в бешенстве. Нужно спокойно выслушать ее и продолжать делать то, что и раньше. Час позора и унижений, после – беззаботное веселье, выпивка и все остальное.

Имма остановилась перед Сигурдом, который молча слушал ее обвинительную речь. Он опустил глаза в пол, показывая свою покорность и раскаяние. Имма жестко усмехнулась, потому что подобной уловкой ее было трудно обмануть. Ее вообще нельзя было обмануть. Еще не родился такой человек. И этот двадцатилетний юнец, который считает мать полной дурочкой, купившейся на дрожащий от обиды подбородок, мольбу в глазах и слезы на щеках, не смягчит ее гнев и не избежит наказания.

– Мама, такое больше не повторится.

– Я знаю, – сказала Имма и дала сыну подзатыльник. – Я тебя всего лишу, если еще раз увижу в компании дружков-собутыльников. Еще одно фото в газете, где ты пьянствуешь и тискаешь девок, будешь в конюшне имения уборщиком работать. Понятно?

Сигурд быстро закивал головой.

– Не приведи господь случиться подобной выходке, – Имма притянула парня к себе, – и я забуду, что ты мой сын. Сигурд, я не шучу! Мне стыдно, когда у меня спрашивают о детях. Разве я могу сказать, что мой сын – бездельник и пьяница? Меняйся, сынок, иначе я сама изменю тебя, заперев в клинике.

– Можно я пойду? – спросил Сигурд. – Мамочка, пожалуйста…

– Уходи, – Имма указала рукой в сторону двери. – И газету забери. Не могу смотреть на эту мерзость!

Сигурд подхватил газету и выбежал из кабинета. Имма недовольно посмотрела ему в след. Мальчишка совсем распустился, пора принимать меры, чтобы поставить его на место. Но сейчас ей нужно успокоиться, привести мысли в порядок. А это можно было сделать только в одном месте. Имма набрала номер гаража.

– Ларс, подготовь моего красавца. Хочу съездить на трек.