Женщина без мужчины

Через некоторое время с таким же сообщением обратился к гражданам Среднеазиатских республик или, как их называют в Москве, «чуркам», затем к «чернозадым» — это выходцы с Кавказа, потом еще к кому-то. Таким образом, громадная очередь, основательно промерзшая под дождем и мокрым снегом, растаяла и в конце концов у священных врат ГУМа остались два самых привилегированных гражданина — два инвалида. И вот тогда вышел к ним этот юнец и произнес задушевно:

— По секрету скажу вам, дедушки, обуви итальянской сегодня не завезли…

Ушел он вовнутрь и запер за собой дверь. И как же отреагировали старики-ветераны? Те самые, что отстояли Москву от бронированных полчищ Гитлера?

Они постояли молча, потом один шепнул другому на ухо:

— Кому я завидую, так это евреям!

— Почему?

— Они всегда в выигрыше. Первыми ушли по домам… А мы тут зазря стояли и мерзли…

Вот такие у них там реформы на Руси! — тихо добавил к своему рассказу Уоллес. Было непонятно, сочинил ли он эту историю целиком или была в ней доля горькой правды.

Натали подняла голову и заглянула в лицо мужу. Лед был в его глазах. История, рассказанная им, была хоть и смешна, но горестна. Однако все вокруг хохотали.

Блондинка с неестественно широкими плечами вновь мелькнула в толпе… Ее роскошная, обнаженная вызывающим фасоном вечернего платья спина привлекала внимание среди поднятых вверх хрустальных бокалов с французским шампанским.

— Опять эта белокурая бестия, — шепнул на ухо Натали Уоллес. — Если у нее на голове парик, то он превосходен. Кто ее пригласил?

— Я уже сказала тебе, что не знаю.

— Может быть, этот чертов Стив Вайнтрауб протащил свою очередную шлюху? Кстати, как он здесь очутился?

— Я пригласила его. Пока ты мерз в России, он грел мою душу лисьим мехом. Целой партией меховых курток. Они взорвут рынок, как динамит. Он показал мне образцы…

— Берегись, Натали! Когда-то я довел его дедушку до банкротства. И что сделал этот портняжка? Бросил на произвол судьбы свое потомственное дело, стер в порошок и развеял по ветру память о трех поколениях мастеров и стал импортировать готовые изделия из Гонконга!

Натали понимала, как рискованно пренебрегать правилами игры и устоявшимися обычаями в узком, замкнутом мирке меховщиков-профессионалов, где велись многолетние династические войны, но ей так понравились эти меховые куртки! Жажда самостоятельной деятельности буквально сжигала ее. Она мечтала сотворить самостоятельно что-то полезное на благо фирмы «Котильон».

— Во-первых, ты не так стар, чтобы иметь честь сразиться с его дедушкой. Ты разорил не деда, а его отца. Во-вторых, Стив сейчас крупнейший импортер в Нью-Йорке, а не портняжка. В-третьих, — тут Натали решила слегка съехидничать, — эта лиса очень идет нашей с тобой любимой Диане Дарби. Взгляни!

Натали нежными пальцами коснулась подбородка мужа и повернула его массивную голову туда, где в отблесках фотовспышек демонстрировала свой анфас и профиль, свое тело и свой наряд несравненная Диана Дарби, героиня двух самых многосерийных и самых популярных «мыльных» мелодрам. Какие только шампуни, моющие средства, автомобильные покрышки и вот, наконец, меховые жакеты не продавались благодаря милым глазкам и гладкой коже Дианы Дарби!

Натали знала, что Уоллес выписывает ей крупные чеки за рекламу. Но, может быть, он расплачивался с нею не только деньгами?

— Больше нежности, больше теплоты во взгляде! — взмолился хорошо знакомый им фотограф из еженедельника «Женские будни».

Уоллес улыбнулся и, не стесняясь объектива фотокамеры, приник к губам Натали долгим поцелуем. Она была польщена, она готова была растаять, раствориться в его объятиях.

— Отлично! — воскликнул фотограф и исчез.

Уоллес еще не стер улыбки с лица, но тон его стал деловым.

— Мы не импортируем готовые изделия, — заявил он.

— Но мы продаем канадский импорт, — возразила Натали. — Шубы из меха, купленного тобой в России…

С тех пор, как законодатели США запретили ввоз в страну русских норковых шкурок, Уоллес направлял партии мехов в Канаду и потом выкупал изделия канадских меховщиков и продавал их в США.

— Вон Стив! — сказала Натали. — Будь с ним мил. Не бей его сразу в челюсть…

— Я не пью рабский пот, Натали. Дорогой мех не должен пахнуть потом и нищетой. А у него люди работают за чашку риса в день. С пятнадцати лет я член профсоюза…

— Ты теперь член профсоюза миллионеров, — напомнила Натали.

— Эй, Уоллес! Ты свой гарем засыпал бриллиантами. Ты словно Кубла-Хан плаваешь по Гангу… Сколько ты тратишь на бензин?

Бесцеремонный палец скользнул по бриллиантовой серьге в ушке Натали и уткнулся в драгоценную булавку в галстуке Уоллеса.

— И с этим дикарем ты собираешься вступить в сделку? — спросил Уоллес у Натали.

«Дикарь» был облачен в безупречно скроенный кожаный пиджак. Он был молод и нагл. Пышные черные усы контрастировали с его бледным лицом. Tяжелый золотой браслет свободно болтался на его тощей руке. Стив коснулся губами запястья Натали. Поцелуй был мерзким. Он прилип к ее коже, как клейкая бумага.

— Ты спрашиваешь меня, как я могу содержать такую яхту? Бери пример с Моргана.

— С пирата?