Женщина без мужчины

Натали в растерянности смотрела на руку, протянутую ей. Незнакомка не носила перчаток. Золотые кольца сверкнули на солнце. Обручального кольца среди них не было. От нее исходил тонкий аромат дорогих духов. Сложенная газета была у нее под мышкой. Она села и положила газету на стол так, чтобы Натали видела колонку объявлений на последней полосе. Это были местные «Сельские новости».

— Черный кофе, пожалуйста, — сказала она подошедшей официантке.

Ее интонации были нежны и мелодичны, дружеское приветствие искренно, улыбка очаровывала, а глаза были холодными, как лед Арктики. Ее мысли были далеко отсюда. «Зачем она валяет со мной дурака? — подумала Натали. — Или она играет этот спектакль не для меня? Тогда для кого же?»

Они молча разглядывали друг друга, пока официантка не принесла кофе для Любы и напитки для Натали. Еще минута прошла в молчании. Люба медленно вскрыла обертку двух кусочков сахара, положила бумажки на газету, а сахар опустила в чашку.

— Я рада, что вы согласились встретиться со мной.

— Это так важно для вас?

— Да, — сказала Люба. Ее пальцы теребили жемчужину на цепочке.

— Почему?

— Более важно для мистера Невски.

Она произнесла это так тихо, что Натали едва расслышала. И все-таки Люба опасливо оглянулась.

— Что за игры вокруг имени моего мужа? Я не намерена в них участвовать!

— Я знаю, что вам тяжело.

— Что вам за дело до Уоллеса Невски?

Люба молча переводила взгляд с газеты, лежащей на столе, на Натали и обратно. Вероятно, эта газета оказалась на столе не случайно. Зрачки молодой женщины были неестественно расширены, словно она не спала несколько ночей подряд и держалась только на каких-то допингах. Из сумочки она достала портсигар. На пальце у нее Натали заметила желтое никотиновое пятно, какое бывает у заядлых курильщиков. Духи не могли отбить запах табачного дыма, которым была буквально пропитана ее одежда. Несмотря на внешнюю элегантность, Люба выглядела так, словно провела в пути, не раздеваясь на ночь, несколько суток. Зажигалка вздрагивала в ее руке, когда Люба старалась прикурить сигарету.

— Как прошел полет? — невинно поинтересовалась Натали.

— Терпимо.

— Откуда вы летели?

Люба проигнорировала вопрос Натали.

— Что Уоллес говорил вам обо мне?

— Ничего!

Люба пальцем передвинула на газете обертку от сахара, и Натали обратила внимание на ее неровные, словно обкусанные ногти.

— Пожалуйста, скажите мне…

— Мне нечего сказать. Я ничего о вас не знала, пока вы не позвонили. Вы часто звонили ему по этому телефону?

Люба не ответила. Она снова настороженно огляделась.

— Мой муж вернулся из России как раз в день своей смерти. Вы виделись с ним там, в России?

— Да, — еле слышно ответила Люба.

— Накануне отъезда кто-то звонил ему по этому телефону.

— Это была я, — прошептала Люба.

— И он поспешил уехать. Раньше, чем обычно. Пушной аукцион начинается позже…

— Я вызвала его.

— Зачем?

— По делу.

— Какому?

— Он знал некоторых людей. Он должен был переговорить с ними. Он был вхож… Вы понимаете слово «блат»?

— Влияние?

— Не совсем, но почти. Он мог найти подход к любому… — Люба помедлила, прежде чем продолжить: — Даже к члену Политбюро.

— К кому?

— К некоторым… — Люба опять сделала паузу, не решаясь произнести вслух пришедший ей на ум эпитет, и вдруг, набрав в легкие побольше воздуха, выдохнула: — Ко многим… К большинству.

Натали лихорадочно соображала. Неужели Уоллес в Москве вел себя, как мафиози, распахивающий ногой двери правительственных кабинетов?

— Он знал, кто из них работает «налево»… — произнесла Люба.

— Придерживается левых взглядов? — не поняла Натали.

— Вы меня не понимаете, — грустно сказала Люба. — Он вам привез что-нибудь?

— Что вы имеете в виду?

Люба явно нервничала.

— Сувенир. Какой-нибудь пустячок. Вспомните!

— Нет.

— Не может быть!

— Зачем мне сувениры из России?

— Он должен был привезти вам что-нибудь.

— Он привез билеты Аэрофлота. Мы собирались встретить в России Рождество!

— Как? — Глаза Любы от изумления еще больше расширились. — Разве он не знал, что это опасно?

— Почему?

— Да все потому же! — Люба умолкла, как капризный ребенок, не желающий больше играть в не интересную ему игру. Она жадно затянулась сигаретой, столбик пепла быстро вырос, упал и рассыпался по расстеленной на столе газете. Люба, вероятно, долго собиралась с духом, прежде чем спросить: — Он вам говорил о Миллионерах?

— Миллионерах? Каких? Нет! Я впервые услышала о каком-то миллионере от вас. Кто он?

— Это прозвище…

— Он миллионер на самом деле?

— Он вождь. По-вашему — босс, хозяин.

— Чей босс?

Люба решительно мотнула головой, отказываясь отвечать.

— Почему вы упомянули Валентинов день? Что это означает?

— День влюбленных… ваш праздник, 14 февраля. Я не ошиблась?

Натали заметила, что губы женщины шевельнулись. Она произнесла что-то едва слышно, то ли «Меня одурачили», то ли «Его одурачили».

Люба вновь отвернулась, рассматривая публику на террасе ресторана и машины на автостоянке. Там как раз в эту минуту припарковался черный «мерседес». Из него вышла респектабельная, хорошо одетая пара.