Женщина без мужчины

— Вас обоих это устроило бы. Тебя и твоего патрона. Реши наконец, на чьей ты стороне, Грег?

— Ты плохо обо мне думаешь! Я забочусь о тебе.

Если бы Грег не произнес этой затверженной фразы, которую он повторял без конца — и в ночной «Красной стреле», и в номере «Астории», и после митинга «Памяти», — Натали сохранила бы доверие к нему… Но он себя выдал. Он был лишь послушным автоответчиком, которому хозяин продиктовал программу.

У каждой партии мехов был свой неповторимый запах, ощущаемый даже дилетантами. Опытные брокеры прекрасно ориентировались в сложном коктейле ароматов и устремлялись туда, где, как подсказывало им чутье, они могли найти клад. Главным для большинства из них была даже не прибыль, а бешеный азарт аукционного торга.

— Спасибо, что занял мне место. — Натали пробралась к Лео и опустилась в кресло рядом с ним.

— Это место Уоллеса, — буркнул Лео. — Где тебя черти носили?

— У меня были дела…

— У нас одно дело — закупать здесь пушнину!

Он сердито поменял изжеванную сигару на новую. Задачу биться за цены он до поры до времени возложил на своих сыновей. Они выполняли эту работу исправно, штудируя каталоги и точно рассчитывая необходимые психологические паузы перед очередным поднятием цены на несколько пунктов.

— Ребята ведут себя хорошо, — похвалил их отец.

— Что тебя беспокоит, Лео?

— Узкоглазые япошки жмут нас. У них долларов столько, что ими можно оклеить все квартиры Бронкса и Бруклина.

— Когда пойдет лот с барсами? — Натали развернула свой каталог и указала пальцем на интересующую ее строку.

— Его выкинут через два лота.

— Пошли, Лео. Я хочу еще раз проглядеть их до торгов.

— Эти барсы у тебя словно заноза в заднице. Что ты собираешься с ними делать?

— Тебе не обязательно все знать, Лео!

— Если это женский каприз, тогда бросай «Котильон», выходи замуж и рожай детей. Капризам не место на аукционах!

Девушки готовили лот к выставлению на торги. Натали еще раньше скрутила пленку, вынутую из кассеты, в крошечный цилиндрик длиной не более наконечника заточенного карандаша. Теперь она выискивала взглядом среди обилия мехов ту шкурку, в которую неведомый таежный охотник нерасчетливо всадил пулю.

— Они хороши, Лео?

— Хороши.

— Я хочу их купить.

Лео пожал плечами. Он трезво оценивал возможности «Котильона». Натали поняла, что не сможет обойтись без помощи Лео. Только он подобно Уоллесу мог запомнить индивидуальность каждого зверька, когда-то живого, а потом превращенного в предмет продажи на аукционе и в материал для пошива изделий. Особый дар — представить то, что мертво, живым…

— Найди мне, пожалуйста, ту шкурку с заплаткой…

Их были десятки, сотни одинаково ласкающих глаз пушистых шкурок, но палец Лео мгновенно указал на одну из них.

Натали погладила ее. Пальцы с трудом нащупали скрытый в ворсе дефект.

— Как мама различает своих детенышей? Они же все одинаковые.

— Как-нибудь потом мы найдем время потрепаться на эту тему. — Лео нервничал.

— Ты не против их покупки?

— Это лучшее из того, что здесь выставлено.

— Тогда это будет нашим. Как я сказала, так и будет!

Натали удалось острым ногтем раздвинуть стежки ниток на заплатке. Крошечный цилиндрик скользнул в отверстие.

— Если у тебя четверть миллиона завалялась в кармане…

— Лео! — Натали обрела уверенность. — Мне нужен этот лот!

До возобновления аукциона оставалось несколько минут. Очаровательный девичий голос на русском и английском языках настоятельно просил всех участников вернуться в зал.

Натали задержалась в помещении телефонной службы. Ростова не было на его министерском месте. Его служебный номер не отзывался. Ей предстояло взять весь риск на себя. Объявили интересующий ее лот. Лео выкрикнул свою цену. Несколько покупателей поочередно подняли цену по мелочи, но быстро отсеялись, поняв, что главный торг еще впереди и он им не по силам. Японец совершил «прыжок» сразу на десять пунктов. Лео поднял цену еще на пункт и уже вслух произнес: «Ап!», когда японец заявил цену по две тысячи долларов за каждую шкурку. Встретившись взглядом с Натали, Лео вошел в азарт. Шепнув: «Трахнем его в желтую задницу!», он предложил две пятьсот за штуку. Японский брокер выкрикнул две восемьсот.

— Они того не стоят, — сказал Лео. — Забудь их, как страшный сон.

— Покупай! — приказала Натали.

— Потом меня запрут в психушку. Послушай! Следующий лот мы возьмем за гроши.

— Мне нужен этот!

— Один… — начал отсчет аукционер.

— Лео, прошу тебя!

— На какие шиши?

— Я хочу!

— Иди ты к черту! Не сходи с ума!

Идея, как убедить Лео, осенила Натали.

— Я плачу за паблисити. Самый дорогой мех — это реклама.

Аукционер раскрыл рот, но взмах руки Натали заставил его умолкнуть. Белый смокинг на женщине привлекал всеобщее внимание. В головы одновременно повернулись к ней.

— Ты выпускаешь из нас кишки… — яростно шипел Лео.

— Зато Диана Дарби оденется в меха от «Котильона»!

Аукционер заинтересованно следил за их перепалкой. У Лео сорвался голос, когда он объявил повышение цены. Торг продолжился.