Женщина без прошлого

«Как же! — возражает. — Помните, Зинаиде Иосифовне о прошлом годе тоже мясо снилось что ни ночь. И как ни отмахивалась она от этого факта, но чему суждено было свыше, то и случилось: сиамский кот у нее издох, наглотавшись крысиного порошка».

С того самого сна у меня все наперекосяк пошло…

Кран течет. Я по кухне прыгаю, не знаю, что предпринять, куды бечь. Естественно, сынок Вадик на работе, сантехник из домоуправления в запое.

А тут дверной звонок…

Открываю без зазрения совести, не принимая во внимание расплодившегося в последнее время грабительства и воровства, как прежде продолжая встречать людей с открытым сердцем и с приветливой улыбкой.

— Вы, — говорю, — должно быть, сосед из нижней квартиры, который недавно на место алкоголика Степана переехамши? Вы не алкоголик, нет? Заливаем вас, да?

— Еще как, — отвечает, — в полную силу льете!

— Уж потерпите, — прошу, — сын на работе, сантехник в запое… Через неделю-другую, может, справимся. А пока тазики поставьте для уловления текущей жидкости. Очень рекомендую.

А он говорит:

— Вместо тазиков, давайте лучше я вам кран починю.

И в квартиру проходит. А я впускаю его по-соседски и даже на кухню веду как человека, близкого нашей семье и живущего снизу. А он чинит кран и интересуется:

— Есть ли у вас где руки помыть и самому обсушиться?

— Как же, — отвечаю, — есть.

А сама мчусь на кухню чайник ставить. Чтобы, значит, умаслить соседа, если он вздумает требовать компенсации за подпорченные стены и отставшие обои.

А он чай пьет, осматривается.

— Очень, — говорит, — вы хорошо живете, уютно.

— Как же хорошо, — говорю, — когда живем прямо отвратительно, что ни ночь сырое мясо снится в натуральном виде. Вот год назад невестку схоронили, прямо не знаем теперь, на ком сыночка женить, прямо теряемся в кандидатках. Одна на внешность неказиста, другая хозяйка так себе, третья в фортепьянах слабо разбирается, четвертая в немецком языке не слишком сильна, а пятая… Пятая сама без мыла куда хошь влезет, и нам это очень уж неприятно.

— А кто эта пятая? — спрашивает сосед.

Рассказываю ему подробно, жалуюсь доверительно на Милу. Советую тоже ее опасаться, принимая во внимание ее женскую неукротимость, из-за которой недавно она одну всемирно известную певицу с ног до головы искусала без суда и следствия.

— А Лилечку нашу она очень любила… — Плачу одним глазом, а другим на него поглядываю, сильно ли он разжалобился, станет ли требовать компенсации ущерба, вызванного водной стихией. А его-то не очень проймешь, сидит — слез ни в одном глазу, даже распинаться неохота. — А когда Лилечка-то наша скаверзилась, Мила очень переживала по внешнему наблюдению. Ведь как она о подруге своей заботилась! Даже ходила в страховую компанию от несвоевременной кончины ее страховать, с починкой автомобиля тоже часто помогала, через своего хорошего знакомого в автосервисе. Даже в ремонт сама машину отгоняла, боясь, как бы чего не случилось. Все равно не уберегла она нашу кровинушку!

Смотрю, соседушка тоже погрустнел. А я дальше наяриваю:

— Вот теперь обретаемся одни, сиротинушки горькие…

А он, чай из блюдечка прихлебывая, замечает:

— Должно быть, очень уж разорительно покойника в доме иметь? Много предметов одежды после него остается, Девать некуда из-за несоответствия размеров и поношенности внешнего вида?

Соглашаюсь с ним.

— А как же, — говорю, — одежду донашиваем и даже туфли иной раз. Но только как захочу надеть их, то, несмотря на полное совпадение масштабов, не могу. Потому как сразу вспоминать начинаю и плакать. И терзать свое любящее сердце. Это же ее любимые лодочки были, думаю, на шпильке. Так и не смогу вздеть — очень уж сильно жмут. А надену старенькие свои ботики и шкандыбаю в них потихонечку в магазин по хозяйственным нуждам.

Даже вынесла эти лодочки, показала ему. А сама плачу. И он тоже практически плачет.

Чужой человек, думаю, а как сочувствует! Почти как родной.

Потом до двери проводила, уговорились, что ущерба не станет с нас требовать — стихия все ж таки, над ней человек не властен.

И при этом не заметила, каким макаром он эти туфли из-под носа у меня спер! Под куртку сунул, что ли?

Только зачем ему туфли? Если самому себе — то, конечно, малы будут, разве что для ублаготворения полюбовницы.

Чудные воры теперь пошли, даже не знаешь, какого подвоха от них ждать. А вечером еще один сосед пожаловал претензию предъявлять.

Говорю: «С вашим сродственником вопрос уже решили». — «Ничего не знаю, — буйствует, — никаких таких родственников не имею в наличии, платите!» И про туфли — ни гугу.

Так вот к чему сырое мясо снится — к воровству и потопу водопровода! И пусть Эльвира Адамовна мне хоть все уши прожужжит, что к покойнику, все равно не поверю.

Теперь ни за что не стану двери открывать после сырого мяса. Даже и не уговаривайте!

ГЛАВА 17