Женщина Габриэля

Женщина склонила свою голову на бок.

— Оui, он послал за одной из моих швей.

Но он не посылал именно за мадам Рене.

— А вы захотели лично удостовериться, что это за женщина, которую он купил, — высказала предположение Виктория.

— Весь Лондон хочет увидеть женщину, которую купил себе месье Габриэль, мадмуазель.

Чтобы они могли осудить его. Как он уже осудил себя сам.

— Вы достигли своей цели, мадам Рене, — резко ответила Виктория. — А теперь, пожалуйста, уйдите. Своим клиентам вы можете сообщить, что месье Габриэль не испытывает проблем с сексуальным влечением к женщине.

И то, что у Виктории сносная грудь, но нет бедер и ягодиц.

В глазах мадам Рене засветилось любопытство.

— Вы разозлились.

Виктория не видела смысла отрицать это.

— Я не люблю досужие сплетни, мадам.

Виктория лишилась работы из-за лжи. А сейчас это может стоить ей жизни.

— Сплетни не могут ранить того, у кого нет имени, мадмуазель, — спокойно возразила мадам Рене.

Виктория уже давно приучила себя к подобному снобизму.

— Но у месье Габриэля есть имя, — ответила она.

Внезапно модистка напомнила ей яркую любопытную птицу… хищную птицу.

— И вы думаете, что эти сплетни могут его ранить? — спросила с любопытством мадам Рене.

— Я думаю, мадам, — тон Виктории не предполагал дальнейшее обсуждение этого вопроса, — что любой человек чувствует себя нехорошо, когда его частная жизнь является предметом обсуждений.

— Mais месье Габриэль — не любой человек, est-il?

— Нет, не любой, — холодно согласилась Виктория, ощущая, как немеет от холода ее тело. — Если бы он был таким, как все, он бы не дожил до сегодняшнего дня.

Мадам Рене подняла свою голову; перо на ее шляпке согласно закачалось.

— Да, не дожил бы, — отрывисто сказала модистка.

Виктория удивленно моргнула.

На одну секунду глаза модистки загорелись одобрением, которое мгновенно сменилось самодовольным снисхождением.

— Вам повезло, мадмуазель. Месье Габриэль — tr`es rich. Не каждый может позволить себе мои платья.

Платья…

Габриэль нанял швею, чтобы та сшила ей платья.

Перед глазами Виктории возник образ чего-то женственного, воздушного, сделанного из шелка и атласа.

Внезапное желание иметь новую одежду было сродни физической боли.

Реальность в виде лежащего на полу мятого коричневого платья вернула ее на землю.

Ей не нужна милостыня.

— Спасибо, но мне не нужны новые платья, — холодно сказала Виктория. — Если вы простите меня…

Желтовато-коричневые глаза хитровато блеснули.

— Если вы прогоните меня, мадмуазель, то лишь увеличите число догадок о способностях месье Габриэля.

Виктория сопротивлялась попытке мадам Рене манипулировать ею.

Шантаж — это цена греха. Слова Габриэля.

— Вы шантажируете меня, мадам Рене?

— Вы все еще девственница, мадмуазель, — заявила в ответ модистка.

Виктория почувствовала, как сжались мышцы ее влагалища.

— Вы ошибаетесь, madame.

— Мадмуазель, если бы месье Габриэль занимался с вами любовью, у вас бы глаза сияли от удовлетворения, ваши груди, рот и половые губы были бы опухшими. Смею вас уверить, он не прикасался к вам.

«Половые губы», — прозвучало внутри Виктории. Она почувствовала, как набухла промежность между ее бедрами.

Виктория обняла себя руками, инстинктивно сжав ноги.

— А вы, естественно, не сможете умолчать об этом, — язвительно сказала она.

— Он был un prostituee, мадмуазель. — Ей не нужно было уточнять о том, кому Габриэль предоставлял свои услуги.

— Я знаю, кем раньше был месье Габриэль, — холодно возразила Виктория.

— Да, но знаете ли вы, кем он является сейчас? — спросила модистка.

Как долго она должна стоять обнаженной перед этой женщиной, когда каждый недостаток ее тела столь отчетливо виден в ярком электрическом свете?

— Он хозяин этого дома, — сухо ответила Виктория.

— Он — неприкасаемый ангел, мадмуазель, — поправила ее мадам Рене. — И он нанимает людей, подобных нам. Но не всем из нас так везет.

Подобных нам.

Виктория инстинктивно устремила свой взгляд к жемчужному ожерелью на шее женщины.

— Но вам повезло, — импульсивно сказала она.

— Oui, я достигла tr`es успеха. Большинство проституток, мадмуазель, умирают из-за болезней или нищеты. Вы знаете, что такое нищета; я вижу это в ваших глазах. Очень немногие мужчины — или женщины — способны заплатить ту сумму, что была заплачена за вас прошлой ночью.

Но Габриэль заплатил две тысячи фунтов не за то, чтобы заниматься с ней любовью.

Холод, что внезапно пронзил Викторию, не имел никакого отношения к отсутствию огня в камине и к мокрым волосам, прилипшим к спине.

Мужчине, который предложил сначала сто пять, а затем одну тысячу фунтов, нужна была ее девственность… или ее жизнь?

— А женщины покупали… услуги месье Габриэля? — спросила Виктория, испытывая непреодолимое желание узнать правду.

Не в состоянии остановить рвущиеся с губ вопросы.

— Oui. — Глаза мадам Рене подернулись пеленой воспоминаний. — Он и месье Мишель были знамениты на весь Лондон. Les deux anges.

Два ангела.

По-английски «Мишель» — это Майкл.