Женщина-город

«Сакральным было мое утро, которое ты осквернил своим неуместным скрипом. Либо оставляй послание так, либо завтра же ты покинешь Гриддинг».

Будь это другой город, Ким предпочел бы покинуть его, но обстоятельства требовали его присутствия, и, почти ощущая физическую боль от своего поступка, он положил священный цилиндр себе под ноги.

«Уходи».

– Могу я завтра сыграть Вам?

Гривы львят стали приобретать красные оттенки – терпение Грид на исходе.

– Я утратил страсть к музыке… А что может быть хуже, чем потерять свое предназначение? Смысл жизни? Я приехал к Вам, чтобы найти вдохновение, и только увидев то, как Вы просыпаетесь, почувствовал небывалую жажду творчества. Поистине, Гриддинг – самый красивый город.

Слово «предназначение» Ким вплел в свою речь не просто так. Разве не отозвалась бы его боль в сердце бывшей столицы?

Один из люмусов вспыхнул ярко-красным, шерсть на загривке вздыбилась.

– Простите мне мою несдержанность, я не буду играть, пока Вы не позволите…

Старик Карьянг не раз напоминал Киму о смирении, о том, что восточные города предпочитают послушных граждан, познавших мудрость и покой. Грид же была западным городом, она могла предпочесть кого угодно, и Ким решил быть разным.

Вот уже пять дней после дерзкого появления в городе и ночной встречи Ким безвылазно сидел в гостинице, не притрагиваясь к инструменту. Расчет оказался верным: на шестую ночь в окно комнаты залетел люмус – Грид требовала подняться.

Собираясь на разговор, Ким преднамеренно не взял скрипку с собой.

– Ни за что не поверю, что тебя воспитал Карьянг, – холодно поприветствовала скрипача Грид.

Отражался ли ее голос от стен ратуши или им говорил один из люмусов – этого Ким определить не мог, одно он знал точно: города умеют разговаривать так, чтобы слышать их мог лишь выбранный ими человек. И Грид специально пригласила его ночью, чтобы он стоял, ослепленный мраком, и не мог разглядеть ее очертаний.

– Знаю, ты даже не выходишь из своего номера. Что же так? Приехал вдохновляться, говоришь?

– Не могу простить себе. Оскорбил Вас…

– Карьянг передал мне послание, и в нем было кое-что про тебя…

Ким сложил руки на манер всех жителей восточных городов и опустил голову.

– Расскажи, скрипач, как так получилось, что тебя воспитал город?

Гривы люмусов заиграли всеми оттенками голубого – Грид была откровенно заинтересована.

– Вы видели, Грид, как выглядит Карьянг? Помните чаши в его руках, на коленях и возле ступней? Вот я родился в деревушке на самой верхней чаше.

– То, что видела я, отличается от того, как город видит человек, родившийся и выросший в нем, а в особенности, воспитанный им.

Подробности – вот, что любили все города без исключения. Помнится, отец говорил Киму: «А теперь вернись к самому началу и расскажи так, чтобы я увидел это вместе с тобой». И Ким мог часами рассказывать Карьянгу о своих многочисленных путешествиях. Казалось, это у него в крови.

– За последние десять лет я исколесил полсвета, повидал множество городов, но ни один не был так величественен и мудр, как мой отец. Карьянг – один из самых высоких городов мира, а ведь он сидит, скрестив ноги. Сердце сжимается, если представить, на какой высоте мы окажемся, если он встанет в полный рост, подмяв одной своей тенью другие города. Но ему это не нужно, он сидит, полный умиротворения, и жизнь на нем течет… – Ким замешкался, подбирая нужное слово, – я бы сказал, анданте1. Не все восточные города соблюдают структуру Праны, но только не отец. Основная часть города расположена в колыбели сплетенных ног: там самое большое скопление жилых и работных домов2, больниц. Пояс города украшают изумрудные каскады рисовых полей и многочисленные желтые террасы зажиточных карьянгцев. Чуть выше раскинулся пестрый императорский дворец, окруженный дивными садами.

– Я думала, императорский дворец должен занять место выше живота, – усмехнулась Грид.

– Это противоречит структуре Праны. Однако многие города идут на уступки местной знати и позволяют ей забраться себе на шею. Карьянг не такой. Император – лишь символ власти, ее человеческое лицо, а все решения остаются за моим отцом, – Ким даже не подумал скрыть гордость за старика. – У сердца он держит приюты, храмы, алтари. И если в императорский дворец попасть можно только по приглашению, то к сердцу Карьянга прийти может каждый житель в любое время суток.

– Я бы не допускала к сердцу каждого жителя, – холодно отозвалась Грид.

– При всем уважении, в этом разница между востоком и западом.

– Я бы не делила мир по сторонам света, скрипач. Слишком узко мыслишь. Впрочем, по-человечески.

Люмусы переминались с лапы на лапу, перелетали на крыльях с перил на ступени лестницы, прятались в темной траве. Ким на глаз определил, что голубых еще в достатке, а значит, Грид по-прежнему желает услышать продолжение.