Женщина и дети

Погас заката золотистый трепет…
Звезда вечерняя глядит из облаков…
Лесной ручей усилил робкий лепет
И шепот слышится от темных берегов!

Недолго ждать, и станет ночь темнее,

Зажжется длинный ряд всех, всех ее лампад,
И мир заснет… Предстань тогда скорее!
Пусть мы безумные… Пускай лобзанья — яд!

«Ты нежней голубки белокрылой…»

Ты нежней голубки белокрылой,
Ты — рубин блестящий, огневой!
Бедный дух мой, столько лет унылый,
Краской жизни рдеет пред тобой.

В тихом свете кроткого сиянья,

Давних дней в прозрачной глубине
Возникают снова очертанья
Прежних чувств, роившихся во мне.

Можно ль верить — верить ум не смеет! —

Будто этот наших чувств расцвет —
Будет день — пройдет и побледнеет,
Погрузившись в мертвый холод лет…

«Когда, приветливо и весело ласкаясь…»

Когда, приветливо и весело ласкаясь,
Глазами, полными небесного огня.
Ты, милая моя, головкой наклоняясь,
Глядишь на дремлющего в забытьи меня;

Струи младенческого, свежего дыханья

Лицо горячее мне нежно холодят,
И сквозь виденья сна и в шепоте молчанья
Сердца в обоих нас так медленно стучат, —

О, заслони, закрой головкою твоею

Весь мир, прошедшее, смысл завтрашнего дня,
Мечту и мысль… О, заслони ты ею
Меня, мой друг, от самого меня…

«Я люблю тебя, люблю неудержимо…»

Я люблю тебя, люблю неудержимо,
Я стремлюсь к тебе всей, всей моей душой!
Сердцу кажется, что мир проходит мимо,
Нет, не он идет — проходим мы с тобой.

Жизнь, сближая этих, этих разлучая,

Шутит с юностью нередко невпопад!
Если искреннее обниму тебя я —
Может быть, что нас тогда не разлучат…

РАЗЛУКА

Ты понимаешь ли последнее прости?
Мир целый рушится и новый возникает…
Найдутся ль в новом светлые пути?
Весь в неизвестности лежит он и пугает.
Жизнь будет ли сильна настолько, чтоб опять
Дохнуть живым теплом мне в душу ледяную?
Иль, может быть, начав как прежде обожать,
Я обманусь, принявши грезу злую
За правду и начав вновь верить, вновь мечтать
О чудной красоте своих же измышлений,
Почту огнем молитвенных стремлений
Ряд пестрых вымыслов, нисколько не святых,
И этим вызову насмешку уст твоих?

«Не погасай хоть ты, — ты, пламя золотое…»