Женщина и обезьяна

— Вас, наверное, интересуют результаты. Из лаборатории ДНК. Института популяционной биологии. Это лучшее место. Именно они делали обратное скрещивание лошади Пржевальского. Секвенирование ДНК. Так это называется. Они кладут псевдогены рядом. После чего смотрят, сколько фенотипически нейтральных различий имеется. Различия представляют собой молекулярные часы. По ним определяют, насколько разошлись два вида. Как давно они разошлись. Именно таким способом они определили, на каком расстоянии мы от шимпанзе. Шесть миллионов лет. Плюс-минус миллион.

Он сделал тактическую паузу рыночного торговца.

— Что я получу за то, что рассказываю вам всё это? — спросил он.

Ответила ему обезьяна.

— Лучшее, что мы можем для вас сделать, — сказала она тихо, — это позволить вам жить дальше.

Маделен задумчиво отметила для себя это новое выражение свойственной её любовнику искренности. Обезьяна произнесла не угрозу, поскольку угроза — это часть игры, а обезьяне были чужды игры и ухищрения. Эразм сообщил беспощадную истину.

У ветеринара побелели губы. Он посмотрел на Маделен, на обезьяну и произвёл переоценку своего положения. После чего он сдался.

— Когда я увидел её — извините, вас — в первый раз, то подумал, что это новый вид шимпанзе, так мы все думали, и Бёрден, и его сестра. Новый сенсационный вид шимпанзе. Из умеренного климата. Это было отправной точкой. Это мы и сказали молекулярным таксономистам. Что это некое подобие шимпанзе. Мы, конечно же, не показывали им никаких снимков. Они получили только пробы ткани. Они сделали секвенирование тридцати тысяч генов. Это, должно быть, стоило мисс Бёрден целое состояние. Всё оказалось не так, как мы думали. Она — извините, вы — не были близки к шимпанзе. Она оказалась близкой, ужасно близкой — просто не отличить — к нам самим. Она — извините, вы — во всяком случае в генетическом отношении, едва ли являетесь обезьяной. Скорее человеком.

Маделен огляделась по сторонам. Она увидела серый свет над встроенными койками, кислородные баллоны, ящики с инструментами, пакеты и шланги для переливания крови. Она осмыслила то, что сказал врач, и посмотрела на самого врача, на тот триумф, с которым он рассматривал их. Она открыла рот, чтобы сказать что-нибудь злобное, но обезьяна остановила её.

— Мы вам очень признательны, — сказал Эразм медленно. — И мы позволим себе попросить вас ещё об одной маленькой услуге, а именно, отвезти нас к господину Балли.

— У меня нет с собой водительского удостоверения, — сказал врач, — Я не сидел за рулём уже десять лет. И я никогда прежде не слышал имени этого господина.

Маделен с Присциллой осторожно вынули из синего бархата зелёную ампулу.

— Вам всё-таки придётся это сделать, — сказала она. — Иначе я попрошу вас сожрать вот это.

5

Человек, который несколько месяцев назад называл себя Балли, на сегодняшний день чувствовал себя очень неплохо. После того как Управление лондонского порта выловило его из Темзы, после того как его личность была установлена и на три недели помещена в камеру одиночного заключения, его посетила Андреа Бёрден, он был освобождён, и ему вернули «Ковчег», действительная стоимость которого составляла полмиллиона фунтов, плюс на четверть миллиона ветеринарного медицинского оборудования. Через три дня, когда он, получив свидетельский иммунитет, даст свои показания, он отплывёт из Лондона по направлению к цели, которая впервые за много лет не будет в первую очередь экономической и которая наполняла его оптимизмом, которого он от себя не ожидал: Балли решил поймать ещё одну обезьяну, такую же, как та, которая от него сбежала. Не для того, чтобы продать, но чтобы ещё раз оказаться перед ней в узком кокпите, чтобы ещё раз встретиться с неким подобием Эразма.

Несколько месяцев он мысленно снова и снова возвращался к последним минутам, проведённым с обезьяной, и именно в эти воспоминания он сейчас и погрузился, прислонившись к тому самому гику, который когда-то сбил его за борт, в то время как одна из машин «скорой помощи» кенсигтонской клиники Холланд-Парк выехала на набережную и остановилась.

Из машины вышла женщина в голубом халате и направилась к «Ковчегу».

Не делая при этом никаких заметных движений, Балли засунул руку в люк и освободил замок, на котором крепился дробовик с укороченным до края ложа стволом. Конечно, в женщине не было ничего подозрительного, но Балли её не ждал, а ведь именно его постоянная готовность к неожиданностям сделала его королём среди отчаянных подданных международного королевства, живущего за счёт нарушения Вашингтонской конвенции.

— Господин Балли, — сказала женщина. — Доктор Боуэн ждёт в машине.

Балли любезно кивнул. Затем он спустился на причал и последовал за ней, опустив ружьё вниз, словно это был блестящий складной зонтик.

Мужчина в таком же голубом халате открыл заднюю дверь «скорой помощи». Посмотрев мимо него, в сторону водительского сиденья, Балли узнал Александра Боуэна. Он нагнул голову, чтобы забраться в машину.

— Извините, — сказал Эразм, показав на оружие. — Но не сочтите за труд, будьте любезны, оставьте это снаружи.