Женщина из Кентукки

– Спасибо, Бен, – девушке было трудно говорить. Колючий комок стоял в горле. Она давно бы уже залилась слезами, если бы могла себе это позволить. Уже много лет никто не разговаривал с ней так доброжелательно. На Спенсера она так и не взглянула, но его обжигающий пристальный взгляд Грета ощущала даже затылком, поднимаясь по лестнице.

Бен заметил пламенные взгляды сына, которые тот бросал на девушку, поднимающуюся в свою комнату, и заметил недовольно:

– Почему ты не пошел в салун, как обычно?

– Голова болит, вот почему, – огрызнулся Спенсер, избегая проницательных глаз отца. Он не хотел признаваться даже себе, что остался дома только для того, чтобы иметь возможность, хоть украдкой, смотреть на эту рыжую бестию. Нет, не бестию, а самую красивую женщину, которую он когда-нибудь видел.

Бен пристально изучал своего сына несколько минут, потом тяжело вздохнул, подумав, что, возможно, это правда и у его непутевого сына действительно болит голова. Но все-таки он слишком хорошо его знал, и ему совсем не понравился взгляд Спенсера, обращенный на Грету. Взгляд голодного волка. Наблюдая исподтишка за сыном, он убедился, что девушка его интересует, и даже очень.

– Положи побольше мази на рану, – сказал он, вставая, – это должно помочь. А я иду спать, этот день был слишком тяжел для меня.

– Спокойной ночи, отец. – Голос Спенсера смягчился, когда он посмотрел на Бена, уходящего прихрамывающей походкой в свою спальню. Ревматизм отца разыгрался.

Наверху, в мансарде, Грета уже забыла о грубом мужчине, оставшемся внизу. Она не спеша сняла кожаное платье, стянула с ног мокасины и скользнула под одеяло, свернувшись клубочком на теплой перине. Блаженство и спокойствие наполнили ее тело. Пламя из очага внизу посылало мерцающий свет вдоль балок потолка, когда она засыпала.

Восходящее солнце окрасило холмы в красный цвет, когда Грета шевельнулась, переворачиваясь на спину. Ей хотелось продлить и удержать сон, который ей снился. Она снова была маленькой девочкой, с нею были родители, и каждый день был наполнен любовью и счастьем.

Сон исчезал, медленно тая, как утренний туман, холодная действительность возвращалась к ней. Эти дни прошли навсегда, их заменила грубость и тяжелая, нудная работа в приюте.

Она повернулась набок, проваливаясь глубже в пуховую перину. Глаза ее внезапно открылись. Она лежала не на своем грубом, соломенном тюфяке. Она навсегда покинула то злое место. Бен Эйткинс спас ее. Он спас ее от участи гораздо более страшной, чем смерть, дав ей крышу над головой. Этот замечательный дом в дикой, неисследованной местности Кентукки, дом, в котором отныне она будет хозяйкой.

Ей хотелось кричать от счастья, когда, сбросив одеяло, она спрыгнула с высокой кровати и легкими шагами подбежала к небольшому окну. Открыв ставни и наклонившись вниз, она обнаружила, что дождь прекратился. Глубоко вдохнув запах мокрой травы, земли, кедра и сосны, девушка рассмеялась.

Она была довольна. Ей хотелось полюбить эту землю. Здесь было так красиво, природа дышала таким умиротворением. Вдалеке блестела Огайо, которая спокойно текла вниз по долине. Наблюдая за отражением солнца в воде, она вдруг увидела каноэ. Почти голый индеец ритмично поднимал и опускал весло, быстро продвигая суденышко вдоль берега. Глаза Греты испуганно расширились, сердце бешено заколотилось. Может, этот краснокожий намеревался незаметно проскользнуть к дому и поджечь его?

«Я должна разбудить Бена и Спенсера!» – Паника охватила ее. Только вскочив на ноги, она вспомнила свой разговор со стариком, который произошел два дня назад. Грета тогда спросила его, есть ли индейцы там, куда он ее ведет, и если есть, то насколько они опасны.

– В нашей местности их много, но внешний мир давно уже отнял у них все, чем они владели. Если с ними обращаться справедливо, то они проявляют редкое гостеприимство. Действительно, индейцы племени шевни имеют гораздо больше достоинств, чем некоторые белые. Как только индейский ребенок становится достаточно взрослым, его учат, что обман – это преступление и что абсолютная честность к соплеменникам – это основа хорошей жизни, – поясняя это, Бен хихикнул и, помолчав, добавил. – Они такие доверчивые, но ответственность чувствуют, прежде всего к людям своего племени. Если это касается белого человека или индейца из враждебного племени, тут совсем другое дело. Особенно, если когда-либо прежде он совершил подлость по отношению к ним.

– А вы? – спросила она. – Вас они любят?

– Думаю, да. Я не причинял им никакого вреда. За все эти годы, что я прожил здесь, они не беспокоили меня. Некоторые из них дружат со Спенсером. Он даже может разговаривать на их языке.

Это было сказано с явной гордостью. «Я не удивлена, – подумала Грета, отвернувшись и расстегивая длинную ночную рубашку, – он и сам дикий».

Сняв рубашку и положив ее поверх сундука, оставшись голой, она принялась ругать себя за то, что забыла принести вчера свое платье и нижнюю юбку. Она недовольно гримасничала, так как должна была снова надевать тонкую оленью кожу.