Женщина-кошка

Первое время я думал, что сойду с ума: мерцающий свет, скрипучий лифт, черные птицы (то ли грачи, то ли вороны) стучат клювами по отливам, царапают гладкую жесть. Почтовые ящики переполнены, ведь некоторые из них не открывались годами. Хороших вестей здесь не ждут, и даже посылки сюда не приходят: китайские сайты не в состоянии отследить трек. Ночами слышны крики. Порой с улицы, а порой из-за стены, той стены, за которой у меня кухня. Я не встаю, не проверяю, включаю на планшете кино и сплю, ведь если не спать, через несколько дней становишься таким же рассеянным зомби, как женщина, что засовывает деньги в пустующую кассу. Впрочем, было в ней кое-что еще.

– Здравствуйте! Мне на шестьдесят поездок.

Слизнув протянутые купюры, кассирша потянулась за билетом, как вдруг:

– Так, с вас еще сто восемьдесят рублей.

– Как? – удивилась пассажирка, – опять подорожало?

– Не задерживайте очередь, на шестьдесят поездок не хватает сто восемьдесят рублей.

– Тогда на одну давайте, – покупательница вытянула из пачки пятидесятирублевую купюру.

– Шестьдесят, – каркнула билетерша.

Опередив растерявшуюся даму, я кинул под стекло блестящую десятку. Монетка запрыгала в железном лотке. «Черт! Юбилейную отдал, с Гагариным», – пронеслось в голове. Жаль, давно такие не попадались, наверняка уже все по коллекциям разошлись. Переживать, впрочем, было некогда, кассирша, не глядя, приплюсовала добычу к стопочке таких же кругляшей и выдала красный билет.

Проскочив турникет, незнакомка плыла, как в тумане, лавируя между невидимыми препятствиями, я же продолжал следить за ней, не отставая ни на шаг. При входе на эскалатор она остановилась, будто пропускала кого-то, и также замешкалась на выходе. Войдя в вагон, женщина встала напротив пустого места, рядом с девушкой, сосредоточенной на телефоне. Юная леди, не поднимая головы, раз в полминуты подносила к уху мобильник. Когда на следующей стации поезд замедлил ход, странная женщина опустилась на сидение, освободившееся после вышедшего курьера, я же занял место пассажира, сидевшего до остановки по другую сторону от девушки. Не в моих правилах подглядывать в чужие экраны, но пазл в голове никак не складывался, и потому, скрипя сердце, я все-таки подсмотрел. Соседка без перерыва набирала контакту, записанному как «Любимый», всхлипывала, смахивала слезы. «Любимый» не отвечал, место возле девушки пустовало. Подъезжая к Петровско-Разумовской, женщина, преследуемая мной, склонилась над сумочкой и аккуратно поправила молнию, оставив небольшую щель, после чего встала. Взглянув последний раз на заплаканную девушку, я вышел.

В переходе на серую ветку незнакомка внезапно остановилась, да так резко, что, увлекаемый потоком, я едва не сбил ее с ног. Уходя от столкновения, я сместился к стене, она же продолжала стоять, обтекаемая бесконечной рекой спешащих пассажиров. Словно статуя, олицетворяющая безмятежность, женщина застыла, слегка наклонив голову и развернув ко мне неприкрытое беретом ухо. Сомкни она веки, я бы решил, что передо мной больная, страдающая от нарколепсии – редкого заболевания с приступами дневной неконтролируемой сонливости, но нет. Веки незнакомки были лишь слегка опущены, а ниточка губ вышивала на лице образ блаженной улыбки. Перекатив голову с одного плеча на другое, женщина прижала руки к груди, затем отняла и полезла в сумочку. Я следил за ней, как маньяк, фиксируя в памяти каждое движение. Из накладного кармашка показался уже знакомый потрепанный кошелек. Тонкие пальцы нырнули в боковое отделение и выудили щепотку мелочи. Прорезав толпу, женщина остановилась в шаге от стенки и нагнулась. Дзынь-дзынь-дзынь. Разнокалиберные монетки запрыгали по отшлифованному мрамору. Подарив пустоте улыбку, она развернулась на стоптанных каблуках и поспешила прочь.

Есть теория, что кошки способны видеть нечто недоступное человеческому глазу. Я не раз наблюдал, как наши меньшие братья перепрыгивают незримые барьеры, беспричинно жмутся к ковру, провожают взглядом или таращатся в небытие. Женщина, сопровождаемая мной, действовала в точности, как кошка, окруженная невидимыми сущностями. Будь дама пьяна, больна, захвачена игрой или одурманена, я бы заметил, почувствовал фальшь. Уверенность, с которой совершались все пируэты и манипуляции, не оставляла места для сомнений в уникальных способностях незнакомки.

В кармане задрожал телефон. Звонили с работы, просили скорее приехать. Несколько монет, подобранных минутой ранее в переходе, составляли пока что весь мой сегодняшний заработок. «Пятнадцать минут, и поеду», – решил я, приплюсовав четверть часа к текущему времени. С Петровско-Разумовской мы доехали до Владыкино, где перешли на МЦК. Поезд уже стоял на станции, но моя спутница не спешила, я же едва сдерживался, чтобы не рвануть по привычке. Поравнявшись с составом, женщина остановилась и всплеснула руками.

– Да что ж такое! А ну, слезай.

Проследив за ее взглядом, я заметил карабин с кусочком ткани, прицепленный к последнему вагону.