Женщина, которая умеет хранить тайны

«Москвич» свернул на первую же проселочную дорогу в лес, проехал пару десятков метров и остановился. Антона грубо выволокли из машины и, завернув руки назад, опрокинули лицом вниз на грязный капот. Португалец достал пистолет, передернул затвор и ткнул стволом в затылок Антону.

– Чувствуешь «волыну»? Колись, где гашиш, или кончать сейчас тебя будем, – прошипел он.

– Я не знаю, я даже не открывал портфель, – прохрипел Антон, сплевывая грязь изо рта.

Один из бандитов обыскал молодого человека, достал из его кармана паспорт.

– Португалец, а он не Сергей даже. Подставной, – выругался он.

– На ментов работаешь? – то ли вопросительно, то ли утвердительно сказал главарь.

– Что, кончать его будем? – спросил бандит с пистолетом, не отнимая ствола от затылка Антона.

– Ты дебил? А через кого гашиш будем искать? – со злостью спросил Португалец, а потом, несколько успокоившись, скомандовал: – Отпусти его. Сначала допросим с пристрастием, а потом… посмотрим.

Хватка бандита ослабла, и Антон разогнулся, потирая руки. Он понимал, что, скорее всего, живым ему отсюда не выбраться, только больше всего было обидно погибнуть от рук бандитов, да еще и за наркоту.

В это время из-за ближайшего поворота неожиданно вывернул белый «жигуль», а из открытого окна высовывался, насколько ему позволяла полнота, Марк. Лицо его было напряженным. Бандиты мгновенно превратились в доброжелательных парней. Один из них убрал пистолет, достал носовой платок и начал вытирать лицо Антона, испачканное в грязи.

– Прости, друг. Так надо было. Считай, что тебе повезло, в сталинские времена тебя бы на расстрел вывели на проверку, – произнес он. Португалец подошел к «Жигулям» и сказал Марку:

– Парень – молодец. Держался достойно.

– Вижу, – пробурчал Марк и, обращаясь к Вязину, добавил: – Садись, Антон, поехали домой. Отчет будешь писать завтра. Очередной зачет ты сдал.

Всю дорогу ехали молча. Домой Антон попал затемно. Вера, догадываясь, что мужу сегодня досталось, нежно обняла его и повела на кухню ужинать.

Спать легли рано. Антон уснул быстро, а Вера еще долго лежала рядом с ним и смотрела на любимого, пытаясь понять, что ему пришлось сегодня пережить.

Из воспоминаний полковника СВР В. Свибловой:

Мы с Антоном по характеру абсолютно разные люди, но, как говорят, противоположное притягивается. Я по натуре живая и общительная. Он более сдержанный и вдумчивый. В нем всегда чувствовались твердость, сила воли и надежность. Я, может, и позволяла себе быть беззаботной только потому, что чувствовала себя за ним как за каменной стеной. Так было в молодости во время подготовки, так было все годы совместной жизни и работы на нелегальном положении, так есть и сейчас после возвращения на Родину.

Глава 7

Давным-давно известно нам, что жизнь – игра, мы в ней актеры, и наши поиски и споры – лишь дополнение к ролям.

Шекспир, английский драматург

Объект «Дача», Подмосковье, СССР, 198… год

Учеба подходила к концу. За несколько лет напряженной работы Свиблова и Вязин во многом изменились. День за днем, месяц за месяцем их инструкторы и преподаватели, передавая своим подопечным бесценные знания и опыт, формировали в них совершенно новые личности, стараясь при этом не разрушить юношеских идеалов и любви к советской Родине. Вера и Антон, сами того не замечая, постепенно обретали новый, западный менталитет, но при этом тонкая нить, связывающая их с отчим домом, оставалась незыблемой. Более того, молодые люди еще больше утвердились в правильности своего выбора, и теперь они, поняв суть и назначение нелегальной разведки, вооружившись конкретными навыками, знали, что им предстоит делать, стремились к этому, с нетерпением предвкушая настоящую работу в особых условиях. Свиблова и Вязин узнали свои новые имена, которые должны были им стать родными на долгое время, а возможно, даже на всю оставшуюся жизнь.

Они уже обдумали детали своих легенд, мысленно прожили иное детство, юность, обрели другой отчий дом. Самым сложным оказался момент, когда потребовалось выдумать и принять личности их новых родителей, которых они никогда не видели, не знали, но которые теперь должны были заменить образы любимых – и настоящих – мамы и папы.