Женщина, которой я хотела стать

В Париже я навещала своих двоюродных сестер Элиан и Надю Нейман, двух дочерей богатого кузена отца Абрахама, который изобрел противоугонную сигнализацию для автомобилей. Девушки в совершенстве владели русским языком, давали фортепианные концерты и были очень утонченными натурами. На их фоне я ощущала себя провинциалкой, и мне было ужасно неловко, когда я бывала у них на чаепитии или обеде на их вилле в Нейи. Во время летних каникул мы с братом ездили в летний лагерь неподалеку от Монтре в Швейцарских Альпах или на курорт на Северном море в бельгийском Ле-Кок-сюр-Мер. А еще вместе с родителями, тетями и дядями мы ездили на юг Франции или в швейцарские горы.

Мои родители были красивой парой и очень друг друга любили, но отцу следовало быть более чутким и нежным по отношению к маме. Он не хотел признавать, что у нее были душевные раны, и потому делал вид, будто их нет. Он был работящим и щедрым, но он также мог быть равнодушным и иногда грубо с ней разговаривал. Не думаю, что у него были какие-то серьезные любовные отношения на стороне, пока он находился в браке с мамой. Он часто бывал в деловых поездках, и я уверена, что он не всегда проводил ночи в одиночестве, но это не создавало проблем между родителями. Его нечуткость – вот что заставляло ее чувствовать себя уязвимой. Это и послужило причиной того, что произошло дальше. А дальше появился мужчина по имени Ханс Мюллер.

В тот день, когда я вернулась из школы, на столе в прихожей лежало письмо, адресованное маме. По какой-то причине, до сих пор не поддающейся моему объяснению, я открыла голубой конверт, в котором было письмо, написанное четким почерком. Оно было от Ханса Мюллера, который, как я поняла по ходу чтения, был другом моей мамы. Я не знала, кто такой Ханс, и даже не помню, что было написано в письме, но я помню, что мое сердце забилось чаще. Я почувствовала, что случилось что-то очень серьезное, что-то, что изменит течение нашей жизни, и этим чем-то был Ханс. Зная, что поступила плохо, я аккуратно вложила письмо обратно в конверт и оставила его лежать на столе, но повреждения были налицо. Мама пришла домой, увидела конверт, и я созналась, что открыла его. Я никогда не видела ее такой расстроенной и злой. Несмотря на то что мне тогда было всего двенадцать, она не смогла сдержать ярость и дала мне увесистую пощечину. Я была в отчаянии, мне было больно и стыдно. И что на меня нашло, когда я решила открыть это письмо?