Женщина, которую я бросил

Пятая запись Ёсиоки Цутому

Баня, в которую мы отправились, находилась на улице Кабуки, где-то в районе Синдзуку. Издали были видны неоновые огни, мерцающие над ее крышей. Сразу от входных дверей круто вверх поднималась высокая лестница, наверху которой двое мужчин в белых костюмах и галстуках-бабочках, со сложенными на груди руками, громко зазывали: «Добро пожаловать, дорогие клиенты!»

Оживленно разговаривая, мы остановились у дверей. Один из мужчин кивком пригласил нас подняться. Всем своим видом он изображал почтительность, однако взгляд его пренебрежительно ощупывал нас.

- Вас четверо? - Он снял телефонную трубку и произнес по-английски: - Фор, плиз. Минуточку, - улыбнулся он нам.

Вошли две девицы в трусиках и белых блузках. Обе были низкого роста, плотно сложены и напоминали крабов. Ярко накрашенные губы, виляющая походка - ну прямо женщины из веселого квартала.

- Очкарик пойдет направо, длинный останется здесь, а ты, мазурик, пойдешь вон туда... - Распределив нас таким образом по кабинам, которые находились по обеим сторонам узкого и длинного коридора, девушки, улыбаясь, стали нас подталкивать.

- Куда мы попали? Здесь клички дают не хуже, чем в веселом квартале.

- Не сердитесь, господа. У нас вам бояться нечего. Останетесь довольны.

Кабина была разделена на две части. В одной находились раздевалка и лавка для массажа, в другой - парилка и белая европейская ванна.

Девушка привычным движением сняла блузку и повесила ее.

Развязывая галстук, я изучал массажистку. На ней остались только узкие, в обтяжку, трусики, шелковый бюстгальтер, а на шее дешевая металлическая цепочка, заправленная за бюстгальтер, поэтому нельзя было увидеть, что висело на ней.

- Не глядите на меня так, - жеманно сказала девица.

Но я продолжал внимательно ее рассматривать. Не потому, что она была красавицей. Просто эти короткие и толстые ноги, ляжки, искусанные клопами, это жирное тело без всякого намека на талию, квадратное, как шахматная доска, я уже где-то видел. И не только видел - целовал. Да, да. Я хорошо помню желание, смешанное с брезгливостью, которое вызывало во мне это тело.

- Не стесняйтесь, входите в парильню.

Я сел в четырехугольный металлический ящик так, что только голова оставалась снаружи, и в ящик пустили горячий пар.

- Много у вас бывает посетителей?

- Порядочно.

- А какие мужчины ходят сюда обычно?

- Разные. Бывают и служащие вроде вас.

- Молодые?

- Да. И старики тоже. Но больше других - мужчины среднего возраста.

- Ну и как? Ты с ними, наверное… - смахивая со лба пот, спросил я. Девушка вытерла мне лицо полотенцем и расхохоталась. В точности как Мицу - идиотским громким смехом.

- А ну вас!

- Нет, ты расскажи, как это у вас получается.

- Нечего мне рассказывать, - она кокетливо улыбнулась. «Такая ломаться не будет», - подумал я.

- А мне можно попробовать? Чем я хуже других?

Она, напевая, снова вытерла мне лицо:

О горы, горы Идзу,

Солнце скрылось за горой...

- Чье это?

- Оки Харюо.

- Глупая песня.

Я перешел в ванную и, ополоснувшись, лег ничком на лавку для массажа. Девушка посыпала белой пудрой сначала мою шею, потом плечи, потом спину.

- Ну рассказывай!

- Что?

- Как что? Забыла? Рассказывай, чем ты здесь занимаешься с мужчинами?

Я погладил ее по плечу.

- Они так начинают?

- Не надо.

- Вот-вот. А ты именно так им отвечаешь.

- Перестаньте, а то я закричу.

- Это ты тоже говоришь каждому.

Мои пальцы скользнули к ее шее и схватили цепочку.

- Что здесь? Медальон с фотографией любовника?

Я дернул цепочку и от неожиданности разинул рот.

На цепочке был не медальон, а маленький почерневший крестик. Знакомый крестик...

Ночь... Сибуя... Мицу плетется за мной, как собачонка. Я вне себя от злости... На вокзальной площади, как пугало на ветру, дрожит старикашка в форме Армии спасения с ящиком для пожертвований в руках. Чтобы угодить мне, Мицу покупает три дешевых крестика. Один она дарит мне. Я его бросаю в канаву, в мусор, в блевотину...

И вот на груди этой девицы, которой касались руки многих мужчин, висит такой же крестик.

- Где ты взяла его? - крикнул я.

- Зачем вы кричите? Я не глухая.

- Я тебя спрашиваю, где ты купила этот крестик?

- Мне его подарили.

- Кто?

- Подруга. Она здесь работала.

- Как ее зовут?

- Мицу. Вы ее знаете?

- Гм... Морита Мицу?

- Вы Ёсиока-сан?

Она перестала массировать и уставилась на меня. С нее мигом слетели и кокетливость и жеманство.

- Да? Мицу много говорила о вас. Все время говорила о вас...

В соседней кабине слышался женский смех, шум воды, бормотание мужчины.

- Она и сейчас здесь?

- Нет, полгода назад ее уволили. Мы работали с ней в одну смену.

- И куда же она уехала, эта... дубина?

- Не знаю. Она послала мне открытку из Кавадзаки, но своего адреса не дала. И в этой открытке она писала о вас.

- Пошла она к черту. Между нами все кончено.

- Не мое это дело, но Мицу вас любила. Она бредила вами.

- На здоровье, а я тут при чем?

- Ее и уволили отсюда за то, что она не подпускала к себе мужчин. Она только о вас и думала. И этот крестик она дала мне в надежде, что вы когда-нибудь забредете сюда и увидите его.