Женщина, которую я бросил

- Вы плачете? Самое тяжелое не боль. За два года, что я здесь, я поняла: самое ужасное - это то, что тебе не доступно простое человеческое счастье. Твоя любовь никому не нужна, и тебя никто никогда не полюбит. С этим мириться труднее всего.

Мицу не слушала Таэко. Она глядела на темное окно, и перед ней вставали мрачные корпуса лепрозория. Она словно смотрела на них сверху и видела вокруг них тьму, простиравшуюся на многие километры. Мицу вслушивалась в эту тьму, в ее особый голос, от которого все холодело внутри. Это был не шум леса, стряхивающего с себя капли дождя, не воркованье диких голубей, не стоны тяжелобольных и даже не тишина.

Голос тьмы может слышать только сердце, обреченное на вечное одиночество...

Пятна на запястье (4)

Дни шли за днями, похожие один на другой, как стертые монеты.

Первые два дня Мицу никуда не выходила из комнаты. Когда в коридоре раздавался стук или шум шагов, она тревожно вздрагивала и, как загнанный зверек, испуганно смотрела на дверь.

Один раз Кано Таэко предложила ей пойти прогуляться.

- Простите, но я не хочу, - покачала головой Мицу.

- Что ж, - сказала Таэко, грустно улыбнувшись.

Сестры милосердия хорошо знали, какое потрясение переживает человек, попавший в эту больницу, и все же не выказывали ложного сочувствия больным, наоборот, приучали их смотреть правде в глаза. Эта болезнь требует от человека несокрушимой воли к жизни и душевного мужества, способных противостоять губительному отчаянию, но это мужество, эту волю человек должен выработать сам. Поэтому для новичка нет ничего вреднее слов утешения.

Только три раза Таэко и сестра Ямагата принесли Мицу обед, а потом уже не обращали на нее внимания. Больные тоже не проявляли к ней особого сочувствия: то, что происходило с Мицу сейчас, каждый из них когда-то перенес.

Третий день была Мицу здесь, и третий день не переставая лил дождь. Мицу проснулась, когда Таэко, оправив постель и умывшись, уходила в лечебный кабинет; Мицу оставалась одна.

Слушая шум дождя в листве, она снова и снова вспоминала свое первое свидание с Ёсиокой. Уже в который раз Мицу вызывала в памяти улицу, по которой ее вел Ёсиока, маленький кабачок на Сибуе, слова Ёсиоки. Когда-то она даже мечтать не смела о знакомстве со студентом. В журнале «Звезды экрана» она видела однажды фотографию актера Исихамы в студенческой форме. Как он был красив! С тех пор Мицу, напевая модные песенки из кинофильмов, грезила, будто гуляет со студентом вдоль аллеи, обсаженной тополями; и все же студенты казались ей такими же недоступными, как киноактеры.

Прочитав письмо, пришедшее от Ёсиоки, Ёко с завистью сказала:

- Вот дурочка! Он написал, чтобы подшутить над тобой. Разве ты ему пара? - но пойти на вокзал с Мицу согласилась и очень была удивлена, что студент явился на свидание.

Мицу полюбила его с первого взгляда. Когда она шла по улице с Ёсиокой-сан, то чуть не лопалась от гордости и счастья. Еще бы, ведь она шла рядом со студентом! Мицу казалась себе чуть ли не Вакаяма Сэцуко, партнершей Исихамы, как вдруг, взглянув на свою старенькую, застиранную кофточку и сношенные туфли, сразу сникла...

Мицу встала и отворила окно. У корпуса напротив прохаживался больной: левой рукой он опирался на палку, а с правой стороны его поддерживала сестра Ямагата.

Небо покрывала серая вата облаков, дождь лил не переставая.

...Когда разозленный Ёсиока-сан сказал ей, что перенес в детстве полиомиелит, что у него с тех пор постоянно болит плечо и что никто не хочет любить калеку, на его лице было такое отчаяние, что сердце Мицу пронзила нестерпимая жалость. Она стыдилась и не хотела идти в гостиницу, но подумала, что, отказав Ёсиоке, огорчит несчастного и больного человека, то есть сделает зло. В тот день тоже шел дождь.

О том, что Ёсиока-сан ее не любит, а возможно, и не любил никогда, Мицу впервые подумала, побывав в Очаномидзу. Ёсиока уже не жил там. Надежды на встречу не было, но на обратном пути, поднимаясь на гору Сюнгатай, Мицу все же вглядывалась в лица студентов, попадавшихся ей на пути.

Мицу заплакала, всхлипывая, как ребенок. Там, на горе Сюнгатай, ей тоже было жаль себя, но тогда она сдержала слезы.

Дверь открылась, и в комнату вошла Кано Таэко. Она остановилась в замешательстве и, глядя на плачущую Мицу, сказала:

- Небо светлеет, может быть, завтра появится солнце.

Только сейчас, при дневном свете, Мицу заметила, что губы у Кано Таэко были выворочены, рот перекошен. Когда Таэко говорила, рот кривился, а кожа на лице меняла цвет.

- Ну как, оправилась? Со мной было то же самое. Я неделю не выходила из комнаты. Страшно было с кем-нибудь встретиться. Никого не хотела видеть. Целыми днями думала о тех счастливых временах, когда была здоровой. Ты, наверное, тоже думаешь об этом.

Мицу не отвечала, на душе было еще тяжелей оттого, что Таэко догадывалась обо всем, что с ней сейчас происходит.