Женщина, которую я бросил

Неподвижно стоя, как былинка среди пустого поля, и не чувствуя капель, сбегавших за ворот, Мицу провожала глазами автобус, который, превратившись в точку, исчез за горизонтом. Ветер рвал в клочья облака и гудел в проводах высоковольтной линии.

Мицу охватило отчаяние. Конец, всему конец. Одна.

Ее прежнее одиночество среди людей в огромном городе сравнить было нельзя с тем, которое навалилось на нее сейчас.

— Прощайте, Ёсиока-сан, прощайте…

Губы Мицу дрожали.

Чемодан становился все тяжелее, ладони вспотели. У опушки леса, на невысоком столбике, Мицу заметила таблицу с иероглифами: «Запретная зона. Вход на территорию лечебницы только в воскресные дни».

Между лесом и дорогой протекала речушка, через нее был перекинут легкий деревянный мост — единственный между лепрозорием и остальным миром.

Вода журчала, по реке плыли щепки, солома, клочки газет…

Вернись! Немедленно вернись! Подожди обратного автобуса и уезжай. Все образуется. Жила ведь ты как-то до сих пор и теперь проживешь. Только не надо думать об этих проклятых темно-красных пятнах, будто их совсем нет…

Войдя в каштановый лес, Мицу поставила чемодан на землю и посмотрела на запястье. От холода и дождя пятна потемнели, стали меньше.

…Ведь они даже не болят, эти пятна… и не чешутся… Спрячь их… Никто не заметит… и никому они не помешают… Скрой их… Скрой… Это совсем просто… Поезжай в другое место и…

По лесной дорожке навстречу Мицу шла иностранка в белом халате и с черным зонтом, раскрытым над головой. Увидев ее, Мицу поднялась.

— Добрый день, — ласково сказала иностранка. По многолетнему опыту она поняла, почему эта маленькая японка, сжавшись, сидит в траве. — Не унывайте, — стараясь отчетливо произносить каждый звук, добавила она с легким акцентом и, взяв чемодан Мицу, упругими шагами пошла впереди нее.

Вскоре сквозь лес проступили контуры серых зданий, напоминающих казармы.

Мицу привели в терапевтический кабинет. Здесь ей дали горячего чая, а две японки — сестры милосердия, сев рядом с Мицу, завели разговор, пытаясь приободрить ее.

— Вы, наверное, устали? Если устали, полежите немного в соседней комнате, — приветливо сказала одна из них — та, которая была в очках. — Потом мы сходим в больничный корпус. Здесь все живут одной семьей. Твоя болезнь — большое несчастье, но здесь ты забудешь о ней, как все, кто у нас лечится. Здесь люди живут, как повсюду: радуются, огорчаются, работают. Посмотри на эту муку. Как думаешь, откуда она? Ее смололи наши мужчины.

В первый раз Мицу видела сестер милосердия. В своих широкополых шляпах и белой форменной одежде, с черными четками на боку, они казались Мицу необыкновенными существами. Скованная неловкостью, она не знала, что отвечать.

— А женщины здесь занимаются вышиванием. Свою работу они продают и выручают не только себе на булавки. Вы когда-нибудь пробовали вышивать? — вторая сестра была очень интересной женщиной. Даже форменная одежда не могла скрыть ее принадлежность к тем благородным, хорошо одетым дамам, которых Мицу иногда встречала в фешенебельных кварталах. Что заставило ее приехать сюда?

На душе у Мицу стало легче.

— Ну как, будете отдыхать или сразу пойдете в больничный корпус?

Во дворе уже было темно. Дождь прекратился, но лес тревожно шумел. Деревья, будто вздрагивая, стряхивали капли дождя, и звук этих капель, падавших на землю, был неестественно громким.

— Посмотрите на эти грибки. Их тоже построили больные.

Среди деревьев Мицу вдруг увидела беседку и несколько деревянных грибов с широкими разноцветными шляпками.

— Хотя их руки и ноги болят и плохо двигаются, больные не сдаются.

Лес кончился, показались больничные корпуса. На веревках, протянутых между ними, висело белье. Здания были старыми и мрачными. При их виде Мицу снова охватило отчаяние.

В корпусе, к которому они подошли, было тихо. Вошли в холодный коридор.

— Вот ваша комната.

Комнатка была небольшой, возле окна стоял стол, на нем куколка, рядом висело полотенце. Мицу совсем помрачнела.

— С вами будет жить Кано-сан. Она здесь уже два года. Очень хорошая девушка. Она расскажет вам распорядок дня. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь обращаться ко всем нам, — перебирая четки, говорила сестра. — Да, мы забыли вам представиться! Меня зовут сестра Ямагата, а ее — сестра Инемура.

Когда они вышли, Мицу села на татами[5] и схватилась за голову,

«Значит, я здесь, добралась наконец… Все так странно… Как здесь грустно… и пусто… как на фабрике после смены…»

Теперь у Мицу не оставалось сомнений, что она больна. Она это поняла, когда показала иностранке справку из клиники. Иначе зачем бы ее привели сюда, в больничный корпус?..

В коридоре послышались шаги, и в дверях появилась молодая женщина с красным, как при высокой температуре, лицом, которое неприятно блестело. Они долго разглядывали друг друга: — Мицу — сидя на татами, а женщина — стоя в дверях.

— Вас определили сюда?

— Да.

— Значит, будем вместе жить. Меня зовут Кано Таэко. А вас?

— Морита Мицу.

Женщина подошла к шкафу.

— Моя полка нижняя. А вы можете положить свои вещи на верхнюю. Одеяло получили?