Женщина-лиса

Я наблюдаю за стрекозами. Журавль улетел к теплым водам, я думаю. Здесь в пруду плавает красивая рыба — большой блестящий карп. Но он не смог занять меня. Холодает (вчера ночью впервые было по-настоящему холодно; сегодня утром я вижу клубы пара, когда выдыхаю), и завтра стрекозы тоже улетят. Или послезавтра — в любом случае скоро.

Но они пережили эту холодную ночь. Солнце согрело воду в пруду, и они висят над ней, переливаясь голубым. Я так устал, что иногда забываю, что они не частички неба. Я бы все отдал, чтобы снова зайти в дом с голубой черепицей, оказаться в полумраке ее комнат и спать в ее объятиях до утра, а потом повторить прошлую ночь. Но правила приличия не позволяют мне это сделать (по крайней мере, до наступления вечера), поэтому я сижу и смотрю, как небо разбивается на осколки, ударяясь о поверхность воды.

Ее брат напугал меня, когда вернулся: я не привык к его бесшумной походке. Он принес мне ее ответ, написанный острыми, как следы когтей на грязи, иероглифами, черными чернилами на странной формы бумаге цвета крови. Это было непохоже на все, что я видел до сих пор:

Я рада осени —
Я рада тебе.
Моя любовь…

Письмо обрывалось так резко, будто у нее не хватило слов. Но даже эти несколько слов заставили мое сердце учащенно биться.

— Ну как? Все в порядке? — Ее брат прервал мои размышления.

Я старался не смеяться. Он так молод и похож на щенка своим вечным желанием угодить. И такой же обаятельный, как его сестра.

— Очень точно выражена мысль, — сказал я, имея в виду стихотворение.

Мы охотились весь день, убили двух киджи-фазанов и одного молодого кролика и вернулись только вечером.

6. Дневник Шикуджо

Осенний день короток,
Но не так, как те летние дни,
Когда мы были вместе.

Столица не изменилась — она все такая же многолюдная, опасная, полная шума и запахов. Сезон эпидемии прошел, но этот запах не уйдет никогда, хотя я уверена, что с наступлением холодов стало немного лучше.

Первую ночь в столице мы провели в доме, в котором жили мы с мужем. Мы уехали из него всего шесть месяцев назад, а он уже выглядит заброшенным. Сад зарос остро пахнущими сорняками, шалфей и мята растут у дорожек. Мои служанки и я остались там на ночь, но я все время плакала и не могла заснуть.

К счастью, мои родители уже вернулись из летнего имения на Заливе Токо на озере Бива. Я со своими слугами въехала в то крыло дома, в котором жила, когда еще была ребенком. Все были настолько любезны, что даже не задавали вопросов.

7. Дневник Кицунэ

Женщины ничего не могут разглядеть сразу. Наверняка и мужчина видит женщину как неяркий цвет, неясную фигуру в самом дальнем и темном углу комнаты.

Я впервые начала осознавать это в нашу первую ночь, когда даже не могла увидеть его лица. Конечно, я часто видела его, когда была лисой — тогда мое зрение было острым, не как сейчас, тогда я могла ясно видеть в темноте, я смотрела на него, когда только могла, поэтому я помнила форму его лица, его мимику.

Но теперь, когда я стала женщиной, он приходил ко мне вечером, когда темно. Между нами всегда что-то было. В моей комнате горели все лампы, но мы все равно лежали за занавесками, поэтому воспоминания о сексе ограничивались запахами и вкусом, его прикосновениями и звуком его голоса. Ограничения! Когда я была простой лисой, я и мечтать об этом не могла. Я думала, что не буду скучать о своем остром зрении. Но теперь я поняла, как бы оно мне пригодилось в этой постоянной темноте, в которой я живу.

Он ушел утром, в сером свете, который лежал на нем как пыль. Этот тусклый свет нового дня больше скрывал, нежели показывал.

Я провела весь день в своих комнатах. Мне никогда раньше не приходилось ждать — мне это было незнакомо. Даже теперь, когда прошло столько времени, я не совсем понимаю ожидание. Это больше свойственно людям, хотя я знала одну собаку, которая ждала своего хозяина с таким терпением, на которое я вряд ли когда-нибудь буду способна. Ожидание кажется мне абсурдом: время — это не монеты, которые ты можешь положить в сундук, чтобы потом вытащить и воспользоваться ими. Время, как вода в реке, которая утекает еще до того, как ты успеешь ее разглядеть.

Когда ты ждешь, ты словно просишь и будущее подождать вместе с тобой, не наступать. Но это обман. Теперь я знаю, что есть только здесь и сейчас. Я помню вещи, которые происходили месяцы (или годы) назад. Будущее настает, но оно состоит из последовательности сейчас. Сейчас — это конкретный момент, а не воспоминание о том моменте, когда я впервые увидела Йошифуджи, — сейчас я стою в темноте, на холоде и жду стука деревянных башмаков по камням; потом имеет значение лишь потому, что в нем я узнаю последствия своих ожиданий.