Женщина моря

– Ты хоть представляешь, что такое две тысячи морских ушек? – Сона начала сердиться. – Ты не знал, что их популяция на грани вымирания? В некоторых странах их лов вообще запрещен. Хэнё никогда на это не согласятся, потому что соблюдают природный баланс и не действуют как мародеры.

– Ерунда какая, подумаешь, какие-то моллюски! – фыркнул Ухен, взглянув на Сона как на полную идиотку. – Хэнё сами на грани вымирания! Меду прочим, это их шанс разрекламировать себя. Вдруг кто-то заинтересуется и захочет вступить в их ряды? Неужели они откажутся от такой возможности?

– Ты не слышишь, что я говорю? – повысила голос Сона, бесясь из-за его тупоголовости и полного равнодушия к существующей проблеме. – Хэнё не будут этого делать, мне даже заикаться об этом стыдно! Это варварство – уничтожать и так вымирающий вид животных!

Сона смотрела на Ухена и чувствовала, как разочарование, поселившееся в сердце семь лет назад, разрастается и вытесняет еще тлеющие там светлые чувства. Он родился на Чеджу, но не уважал свою самобытность, не ценил ресурсы острова и считал ныряльщиц просто диковинкой для туристов. Несмотря на скепсис, Сона всегда гордилась тем, что родилась внучкой хэнё. Эти женщины, в числе которых была и ее бабушка, рисковали жизнью, сохраняя многовековые традиции Чеджу. Для них морская охота была не только средством зарабатывания денег, но и таинством, слиянием с природой и своей, особенной философией жизни. Но, похоже, Ухена волновала лишь возможность выпендриться и произвести впечатление, закатив роскошный праздник. И какой ценой это будет сделано, его совершенно не волновало.

– Я отказываюсь этим заниматься, – Сона решительно поднялась с места. – Если моя помощь нужна где-то еще, я охотно соглашусь.

Она вышла из штаба и зашагала по направлению к офису. Лучше она займется работой, тем более Боён писала, что зашивается. Ухен выбежал следом за ней и дернул Сона за рукав, разворачивая к себе.

– С чего вдруг ты стала такой принципиальной?

– Принципиальной? – Она резко выдернула руку. – Если ты хочешь уничтожить морских обитателей, чтобы попонтоваться перед всем городом, то делай это своими руками. Без меня.

– Ты же всегда презирала эту профессию, считала, что бабки страдают ерундой, – едко заметил Ухен. – Что вдруг изменилось?

– Все изменилось, но, боюсь, тебе этого не понять.

Перед днем проведения фестиваля Сона не спала всю ночь, ужасно волнуясь за успех мероприятия. Ухен оказался неважным организатором, который хотел пустить пыль в глаза, и не имел ни малейшего понятия о реальной стороне вопроса. Беседки оказались очень непрактичными и вмещали в общей сложности максимум триста человек. По идее Ухена там должны были сидеть самые важные шишки города, их дети, родственники и друзья, но Сона совершенно не представляла, как все это будет выглядеть на практике. Ведь горожане и гости острова об этом не имели понятия. Что делать, если гости захотят сесть в беседки? Прогонять их, говоря, что их место в «общем бараке для челяди»? Сона очень опасалась, что в итоге праздник может превратиться в скандал, и Ухен совершенно не понимал последствий всего этого. К тому же, он нанял слишком мало персонала, о чем Сона ему сообщила два дня назад.

– Ты имеешь хотя бы примерное представление о количестве гостей? – спросила она, делая подсчеты на калькуляторе. – Минимум двести пятьдесят человек в беседках и не меньше пятисот в общих шатрах. Как ты собираешься накормить такое количество народа с помощью двадцати поваров?

– Думаешь, нужно больше? – озадаченно почесав затылок, спросил Ухен.

– Ты смеешься? – глумливо фыркнула Сона. – Больше минимум в четыре раза! И официанты… – Она пролистала список нанятых сотрудников. – Твой грандиозный план провалится, если мы не найдем еще пятьдесят человек.

– Этим вопросом занимался менеджер Ли, я не знаю деталей, – обиделся Ухен, склоняясь над списком. Сона терпеливо вздохнула, глядя на его остроносый профиль. «Ну что за балбес! И этот человек работает в администрации города! Как я вообще могла когда-то влюбиться в такого незрелого, несамостоятельного сосунка! Он Хвану и в подметки не годится!» – мысль о друге неожиданно больно кольнула сердце. Со дня их ссоры он ей ни разу не позвонил, и она тоже не хотела проявлять инициативу первой.

Сона очень жалела, что наговорила ему гадостей в их последнюю встречу. Конечно, она не хотела другого инструктора, и вообще ей очень не хватало его теплого взгляда, веселой улыбки и ободряющих слов. Нужно было извиниться и попросить снова тренировать ее, но Сона чувствовала, что после того объяснения между ними что-то изменилось, и их общение уже никогда не будет таким легким и непринужденным, как раньше. От этого становилось очень грустно. Когда любовь вмешивается в дружбу, все летит к чертям.

– Я просто не представляю, что бы ты делал, если бы я не вникла в эти вопросы, – раздраженно заметила Сона, захлопнув ежедневник. – Ты бы облажался на весь город. Да и сейчас еще непонятно, чем все закончится.