Женщина на грани нервного срыва

Я поняла, что имела в виду Кэти, утверждая, что можно жить счастливо, не выходя замуж и не рожая детей. После многих лет раздумий она наконец поборола свой страх перед обязательствами и завела собаку. Правда, ее избранник — не Майло, бездомная борзая. Его она упустила. Но оказалось, что в мире еще много собак, которые ищут хозяев. Белла ее обожает и ничего от нее не требует. Эмили встретила своего мистера Дарси. Он сделал ей предложение, и она ответила «да». Рэчел решила наконец воплотить в жизнь свою мечту и снять документальный фильм. А для Льюиса-короля скоро многое переменится. Его вот-вот свергнет с королевского трона маленький братик или сестричка. Услышав эту новость, родители откупорили бутылку шампанского и станцевали на кухне Скотта и Луизы импровизированный пасадобль.

Хватит избегать главного, переходите к делу (спасибо, доктор Дж.).

И еще…

Я подумала: да пропади оно все пропадом. И решила в конце концов рассказать Дэвиду о своих чувствах. Разумеется, без подробностей — иначе он с воплями ужаса убежал бы от меня на край света. Мне не хотелось до конца жизни спрашивать себя: «Что было бы, если бы?..» До меня дошли слухи, что у Дэвида и незнакомки не сложилось. Поэтому я решила, впервые в реальной жизни, выложить карты на стол.

Момент истины наступил в результате очередного «случайного» столкновения на вечеринке, любезно срежиссированного Скоттом. Весь вечер я стойко мусолила один и тот же бокал вина, как спортсменка, у которой завтра ответственные соревнования. Уже на улице, под проливным дождем, когда все разошлись по домам, я повернулась к Дэвиду:

— Мне кажется, ты мне… ну… вроде как нравишься.

Говорите прямо. Я поправилась:

— Вернее, ты мне нравишься.

Он улыбнулся — загадочно-вопросительно, как всегда. А потом обнял меня, зацеловал до бесчувствия и понес на руках к закату (то есть к ближайшей стоянке такси). И мы жили долго и счастливо.

Э-э… нет. Все было совсем не так. Реальная жизнь непохожа на голливудский фильм — по крайней мере, у нас, в Глазго.

Вместо этого наступила неловкая пауза. Потом Дэвид пробормотал, что я ему тоже нравлюсь. Но ему кажется, что мы упустили момент, когда два порядком замороченных взрослых человека могут открыться друг другу. Сейчас ему надо сосредоточиться на кое-каких собственных проблемах. Возможно, он просто хотел вежливо дать мне понять, что я для него слишком чокнутая.

Конечно, я впала в отчаяние. Мне было стыдно, я чувствовала себя униженной. Я хотела разрыдаться, отмотать пленку назад или сказать: «Ха-ха, я пошутила». Вместо этого я кивнула, пошла домой, выпила вина, поплакала, выкурила три сигареты. Потом залезла под одеяло, закрыла лицо руками и вслух назвала его идиотом за то, что отказался подарить мне заветный хэппи-энд. Некоторое время я пыталась утешиться, убеждая себя, что мне все равно, что не так уж он мне и нравится, что вокруг полно других мужчин. И так далее и тому подобное — пока не заснула.

Наутро мне стало еще хуже. День тянулся и тянулся, а я страдала и страдала. И только к вечеру я сообразила, что больна. Не психически. Я простудилась. И тогда я выбралась из кровати — только для того, чтобы заварить чаю и принять лекарство. Следующие три дня я провела в постели, завидуя всем счастливым парочкам Земли. Я больше не пыталась убаюкать свое оскорбленное самолюбие, говоря себе, что мне наплевать, — я позволила себе в полной мере прочувствовать то, что случилось: меня отвергли. Было неприятно. Было ужасно. Если бы не школа доктора Дж., почти уверена — я бы на такое не решилась. Я бы постаралась избавиться от эмоционального дискомфорта, подавляла его, игнорировала, пыталась отвлечься, шутила. Писала Дэвиду бредовые письма, в которых говорила бы одно, а подразумевала другое. Да что там — до встречи с доктором Дж. я бы, пожалуй, вообще не рискнула ему признаться. Зато потратила бы не один год на пустые мечты о нем.

Через несколько дней, когда простуда прошла, я проснулась и выглянула в окно. Стоял ясный солнечный день. Я пошла прогуляться в парк Келвингроув и с удивлением поняла, что не просто чувствую облегчение — я радуюсь и с оптимизмом смотрю в будущее. Все негативные эмоции меня покинули. Конечно, я бы хотела, чтобы все сложилось по-другому. Но мечты не всегда сбываются.

Опустившись на скамейку, я обхватила себя руками. Из всех уроков, которые мне преподали во время необыкновенного путешествия, самый ценный гласил: не надо подавлять или отрицать свои эмоции; не надо замалчивать то, что важно. Благодаря доктору Дж. Мне стало ясно, что бегство от неприятных или трудных переживаний — боли, страха, любви, гнева, ревности — приводит к еще более продолжительным и сильным страданиям.

Я чувствовала необыкновенную легкость. Я не просто принимала себя такой, какая есть. Теперь я себе нравилась — при всех своих недостатках.