Женщина на грани нервного срыва

С той самой минуты, как я переступила порог банкетного зала, меня точило смутное беспокойство. Я совсем не участвовала в подготовке праздника — надо было реабилитироваться и совершить что-нибудь выдающееся. В самый разгар вечеринки я, кажется, нащупала решение.

Я попросила диджея поставить песню с диска, который болтался у меня в сумке, — «Куда уходят годы?» группы «Фэйрпорт Конвеншн». Это моя самая-самая любимая песня на свете. Даже когда я просто ее вспоминаю, на глаза наворачиваются слезы и по спине пробегают мурашки. Конечно, особенно веселой ее не назовешь.

Диджей было запротестовал, но услышав, что я дочь именинницы, а значит, мои желания — закон, послушно сунул диск в проигрыватель. С первыми аккордами депрессивного шедевра присутствующие начали озадаченно переглядываться и пытаться угадать мелодию. Кое-кто с недовольным видом пожимал плечами или махал рукой. Сэнди Дэнни проникновенно запела о сумерках и улетающих птицах, и гости, словно уловив намек, потянулись прочь с танцплощадки, как пернатые по осени. Даже Льюис, который готов приседать и хлопать в ладоши под любой мотив — сойдет даже нестройный вой уличных музыкантов, — пренебрежительно уковылял восвояси. Луиза впала в бешенство.

— Это день рождения, а не поминки, черт подери! — завопила она на меня.

— Да, но… Я подумала, маме понравится. Очень красивая песня. Напоминает о том, как быстротечно время и как хрупка и драгоценна человеческая жизнь. Люди должны об этом задумываться…

— Не на вечеринке же!

Она подлетела к диджею и попросила поставить что-нибудь ритмичное. Через секунду из динамиков уже неслось оглушительное «Хочу танцевать» сестер Нолан, и народ радостно повскакал со стульев.

Поверженная, я побрела поговорить с Кэти. Мы стратегически расположились в уголке возле стола с закусками.

— Не могу поверить, что маме шестьдесят пять. Шестьдесят пять! Неужели она такая старая? Она теперь пенсионерка. И имеет право бесплатно ездить на автобусе в любой части Шотландии…

— А я не могу поверить, что мне тридцать шесть. — Кэти покачала головой. — Все хотят прожить подольше, но зачем? Все равно эти годы, скорее всего, будут бездарно растрачены. Ты хотела бы повторять ту жизнь, которой живешь, раз за разом до бесконечности?

— В смысле?

— По-моему, это идея Ницше. Спроси себя, как ты живешь. Хотелось бы тебе повторять ту же самую жизнь снова и снова до скончания веков? Нам всем случалось делать неправильный выбор. Совершать ошибки. Но можно признать это и прожить остаток дней так, чтобы уже ни о чем не жалеть.

— Хм-м… Никто не хочет признавать, что о чем-то жалеет. Это слишком больно. Вот и приходится во всем искать положительные стороны. Недавно я видела передачу о том, как изменилось в наши дни понятие семьи. Там показали две супружеские пары. У одной четверо детей, у другой — ни одного. И те и другие заявили, что ни о чем не жалеют. Конечно, что еще они могли сказать? Пара с детьми сказала, что бездетные — эгоисты. Но разве само желание завести детей не может быть продиктовано эгоизмом? Им это в голову не приходило? А бездетная пара заявила, что эгоисты — как раз те, кто обзаводится потомством, потому что планета и так перенаселена. Бред какой-то. Все обвиняют друг друга, и никто не хочет посмотреть на себя.

— Ты заговорила по-новому.

— Это все моя чокнутая терапевтша.

Кэти кивнула и рассмеялась.

— Иногда мы просим клиентов сформулировать свою эпитафию. Или подвести воображаемый итог своей жизни, или написать свой некролог. Это своего рода шоковая терапия. Люди делают вид, что не замечают, как проходит время, а потом однажды утром ты просыпаешься и вдруг понимаешь, что больше не поднимаешься в гору, что пик твоей жизни позади и что возможности твои далеко не безграничны.

Как по заказу, диджей поставил песню из мюзикла «Слава» («Я буду жить вечно, я хочу научиться летать! Да!»). Публика на танцполе отрывалась по полной.

Тут мне пришла в голову мысль.

— Хочу произнести небольшой тост, — сказала я Кэти и в следующий момент уже держала в руках микрофон. Но что значительно хуже, я в него говорила. — В последнее время мне редко удается побыть в центре внимания, — провозгласила я сквозь помехи, — поэтому я решила воспользоваться этой возможностью и заставить вас всех меня слушать, хе-хе.

Кэти и папа рассмеялись. Несколько гостей недоуменно переглянулись.

— Да уж — куда уходят годы? Хороший вопрос, не правда ли? Неужели мамочке уже шестьдесят пять? Да и мне, ни много ни мало, тридцать пять лет. Целых тридцать пять. — Я покачала головой. — Невероятно. Я ближе к сорока, чем к тридцати. К сорока! Сорок лет — да столько не живут!

Большинству присутствующих было далеко за сорок, но меня это не смутило.

— Просто в голове не укладывается. В юности я была уверена, что к тридцати годам — а уж к тридцати пяти и подавно — я буду замужем, воспитывать детей и жить в тихом, засаженном деревьями пригороде. Вместо этого я обитаю в убогой съемной квартирке и завела роман с… ладно, проехали. В общем, я до сих пор не определилась, что буду делать, когда вырасту.