Женщина на лестнице

Я лег в траву на склоне холма, увенчанного зданием Консерватории. Прямо в пиджаке – мысль о том, что остаток дня я прохожу в мятом и запачканном костюме, меня не пугала, хотя обычно я бы поостерегся валяться вот так запросто. Потом мне стали безразличны и мысли о том, что меня ожидает в Германии. Нет ничего такого, чем я не смог бы пренебречь, и ничего такого, что не смогло бы пренебречь мною. Во всех предстоящих делах я был вполне заменим. Незаменимым я был лишь в том, что осталось позади.

3

Собственно говоря, я намеревался стать судьей, а не адвокатом. Я прекрасно сдал госэкзамены, знал, что судей не хватает, был готов идти туда, где буду востребован, и считал собеседование в Министерстве юстиции обычной формальностью. Собеседование было назначено на конец рабочего дня.

Референтом по кадровым вопросам оказался пожилой господин с доброжелательным взглядом.

– Аттестат зрелости вы получили уже в семнадцать лет, в двадцать один год сдали первый государственный экзамен, а в двадцать три – второй; мне еще никогда не попадался столь юный и крайне редко встречался столь достойный соискатель на должность судьи.

Я исполнился гордостью и за успешно сданные экзамены, и за свой юный возраст. Но мне хотелось произвести впечатление скромного человека.

– Я раньше пошел в школу, а тут еще две реформы с изменением начала учебного года: то начало сдвинули с весны на осень, то опять с осени на весну. Я выиграл два полугодия.

Он кивнул:

– Вам подарили два полугодия. А потом еще полгода, так как после первого государственного экзамена не пришлось ждать и вы сразу получили вакансию стажера. У вас образовался изрядный запас времени.

– Простите, не понял…

– Вот как? – Он дружелюбно взглянул на меня. – Если в следующем месяце вы приступите к работе, то вам предстоит сорок два года судить других. Вы будете сидеть на возвышении, остальные внизу, вы будете слушать их, разговаривать с ними, иногда улыбаться им, но под конец вы сверху вниз объявите свой вердикт: кто прав и кто виноват, кого лишить свободы и кому ее даровать. Вы этого хотите – сорок два года сидеть наверху, сорок два года выносить приговоры? Полагаете, это пойдет вам на пользу?

Я не знал, что сказать. Да, мне нравилась мысль о том, что, сидя на возвышении, в судейском кресле, я буду по справедливости разбирать дела других людей и выносить справедливые решения. Почему бы и не сорок два года?

Он закрыл лежавшее перед ним личное дело.

– Разумеется, мы вас возьмем, если вы того действительно хотите. Но я не стану делать это сегодня. Приходите на следующей неделе, мой преемник оформит ваше назначение. Или приходите через полтора года, когда закончится подаренный вам запас времени. А еще лучше – лет через пять, познакомившись с правосудием снизу, поработав адвокатом, юрисконсультом или комиссаром полиции.

Он поднялся, я тоже встал и, совершенно сбитый с толку, смотрел, как он подошел к шкафу, достал пальто, перекинул его через руку. Затем мы вместе вышли из кабинета, миновали коридор, спустились по лестнице и остановились наконец на улице, перед входом в министерство.

– Чувствуете, как пахнýло летом? Еще немного, и начнутся жаркие дни, приятные вечера и теплые грозы. – Он улыбнулся. – Бог в помощь.

Меня жгла обида. Я им не нужен? Тогда и они мне не нужны. Я стал адвокатом не по совету пожилого господина, а наперекор ему. Переехал во Франкфурт, поступил в юридическую фирму «Кархингер и Кунце», где работали пятеро сотрудников, параллельно с адвокатурой защитил диссертацию и через три года стал компаньоном фирмы. Я был самым молодым компаньоном юридической фирмы во Франкфурте и гордился этим. Кархингер и Кунце дружили с гимназии и университета; Кунце не имел ни жены, ни детей, а у Кархингера была жена, родом с берегов Рейна, а потому жизнерадостная, и сын, мой ровесник, которому со временем предстояло занять место в отцовской юридической фирме; пока же сын Кархингера не без труда справлялся с учебой, и я готовил его к государственным экзаменам. По счастью, мы хорошо ладили друг с другом и ладим до сих пор. Сегодня он является компаньоном фирмы, как и я. Недостаток юридических знаний он компенсирует умением общаться с людьми, благодаря чему фирма обзавелась важными клиентами. Сегодня она насчитывает семнадцать младших компаньонов и тридцать восемь штатных сотрудников, работающих по найму. И в этом тоже его немалая заслуга.

4

Поначалу мне поручали дела, не вызывавшие интереса у Кархингера и Кунце. Дело художника, который, выполнив заказ и получив оплату, вступил в конфликт с заказчиком, администратор нашего офиса передал мне, даже не спросив Кархингера или Кунце.

Карл Швинд пришел не один. Художника, которому на вид было чуть за тридцать, сопровождала женщина лет двадцати; если его всклокоченная грива и джинсовый комбинезон вполне соответствовали духу, царившему летом шестьдесят восьмого года, то его безупречно одетая спутница выглядела рядом с ним чужеродно. Она вела себя непринужденно, холодно разглядывала меня, а когда художник начинал горячиться, успокаивала его, положив ладонь ему на руку.