Женщина на лестнице

– Вернусь в то же время, что и вчера. Надеюсь, буду чувствовать себя лучше. Ты приготовишь поесть?

Я вновь сел на скамейку под навесом. В отличие от двух предыдущих дней, пригревало солнце, я не мерз, и одеяло мне не понадобилось. У меня снова возникло чувство, будто время замерло и я вместе с ним.

Надо было решать. Следовало дозвониться до офиса. Передать дела. Хорошая юридическая фирма работает как отлаженный механизм, где каждое колесико начинает крутиться в положенный момент, а если оно ломается, то вместо него срабатывает другое. Я долго мнил себя приводным ремнем, без которого механизм еще некоторое время действует, но потом начинает скрежетать, давать сбои и наконец останавливается. Но в нашем механизме нет приводного ремня, есть только колесики, и даже большое колесо при необходимости подлежит замене, будь то другим большим колесом или двумя маленькими. Если я буду долго отсутствовать, работа офиса не прекратится. Но нельзя просто исчезнуть. Если ведущий адвокат перестанет делать вид, будто он незаменим, то остальные тоже почувствуют свою необязательность и утратят мотивацию.

Вообще, было бы правильно, чтобы каждый работающий человек сам определял срок, когда он хочет перестать работать. С этого момента общество должно платить ему на протяжении трех лет столько, сколько ему потребуется для достойной, приятной жизни. Но потом он должен уйти из жизни, выбрав способ ухода по своему усмотрению. Если человек захочет перестать работать в двадцать шесть лет, чтобы сделать последние годы молодости последними годами жизни и полностью насладиться ими, пусть бросает работать в двадцать шесть, а кто не хочет бросать, пусть продолжает работать сколько угодно, но с риском состариться на работе и уже не суметь насладиться последними тремя годами свободы.

Во всяком случае, я не претендую больше чем на три года после окончания моей трудовой деятельности. Я не понимаю пенсионеров, которые, отправившись в путешествие по Китаю, проводят два дня в Шанхае, три дня в Пекине, осматривают Великую Китайскую стену, а потом валяются пять дней на пляже в Циндао. В таком путешествии они увидят не больше, чем им покажут по телевизору. А дома они смогут рассказать другим пенсионерам лишь то, что тем и так уже известно. Дети же их рассказы даже слушать не захотят. Если же пенсионеры-туристы надеются сохранить воспоминания о своих поездках до той поры, когда уже не смогут путешествовать, то к этому времени все впечатления забудутся. Состариться, чтобы наконец повидать мир, – какая глупость. Состариться, чтобы видеть, как мировая история идет своим путем или как растут внуки, тоже глупо. Разве не глупо читать книгу, которую, не дочитав до конца, закроешь посредине и отложишь в сторону?

Трех лет для подобных глупостей вполне достаточно. Три года! Я принялся думать, но так и не придумал, какими глупостями сумел бы заполнить три года. Не придумал и оправдание для того, чтобы продолжить заниматься слияниями и поглощениями. Оба вывода встревожили меня. Но потом я заснул, согретый и утомленный солнцем.

11

Меня разбудил вертолет. Он летел не через гору, а вдоль берега, повернул в бухту, закружил над молом. Потом он улетел в ту сторону, откуда появился. Он пролетел низко, шумно, вращающиеся лопасти взбаламутили море.

Вертолет не имел никаких надписей, на нем отсутствовали опознавательные знаки полиции, спасательной службы или какой-либо телекомпании. Блеск металла, зеркальные блики иллюминаторов, шумный, низкий заход над взбаламученным морем – это походило на атаку. Я испуганно вскочил, ничего не понимая. Что происходит? Спецслужба? В чем была замешана Ирена? Да, она находилась в стране нелегально, однако не станет же спецслужба из-за этого посылать вертолет. Но может, это не спецслужба, а организованная преступность; так или иначе, Ирена натворила что-то скверное. Или же в вертолете сидят инвесторы, которые планируют устроить в бухте курорт? Нет, бухта объявлена природным заповедником, следовательно в вертолете сидят агенты спецслужбы или мафиози, в костюмах или кожаных куртках, с планшетниками или пистолетами или с тем и другим. Предупредить Ирену? Но найду ли я дорогу?

Я почувствовал, что стою под навесом не один. Обернувшись, я увидел в нескольких шагах от себя паренька, который двумя ночами раньше сидел на балконе, уставившись на меня темными, глубоко посаженными глазами. Кари. Лицо паренька выглядело столь необычно, что мне было трудно определить его возраст. Пожалуй, больше восемнадцати, достаточно взрослый, чтобы предупредить Ирену.

– Сможешь предупредить Ирену?

– Чего им надо?

– Не знаю. Но ей нужно сообщить, что прилетел вертолет.

Кивнув, он повернулся и побежал, быстро, легко, ритмично. Я смотрел ему вслед и слышал его, пока он не скрылся на холме за деревьями. Потом я опять услышал плеск волн и их шуршание, когда они откатывались по гальке обратно в море. Сощурившись, я посмотрел на солнце.