Женщина нашего времени

— Я знаю. Я знаю, что поправлюсь, — решительно ответила Харриет.

Чарли ел шоколад, потому что для челюсти Харриет это было очень больно.

— Ты знаешь почему или нет? Почему все так бросились заботиться о тебе и насыпали кучу цветов на твою голову?

Как Джейн, Дженни, Кэт, Лео и Лиза, принесшие этот шоколад, с которым так деловито расправлялся Чарли, и даже Каспар и Робин со своего безопасного расстояния. Харриет медленно кивнула.

— Точно. Ты была бы наивной, если бы не знала. Это позволяет им хорошо себя чувствовать. Тебе плохо, ты нуждаешься в них, они могут заботиться о тебе. Это не так просто — подумать о чем-то, что требуется сделать для мультимиллионерши, которая сама себя сделала.

— Я все еще мультимиллионерша.

— Да. Просто немного побитая.

Чарли положил еще одну шоколадку в рот и помахал Айви, которая делала вид, что не слушает их разговора.

— Харриет, тебе хорошо в этой палате? Она полна старух.

— Да, спасибо. Я люблю компанию.

Когда Чарли ушел, Айви встала с постели и зашаркала через палату к Харриет.

— Он выглядит приятно, этот молодой человек.

— Да. Он муж моей старой подруги. Они оба мои старые друзья. Мы обычно ездили вместе на каникулы, когда были молодыми и небогатыми. Однажды мы ездили на Крит.

— О, значит он вам не… — Айви была разочарована.

— Нет, не мой.

Айви походила взад-вперед по комнате, затем более плотно запахнула халат на своей груди, что было верным признаком решимости высказаться. Она резко вздернула подбородок возле ярусов цветов.

— А я знаю, кто вы. Женщина снизу с другой стороны сказала мне. Вы та самая «Девушка Мейзу».

— Я была, — сказала Харриет, — было такое время.

Наиболее неожиданным посетителем оказалась Элисон Шоу. Она вошла в палату в букетом тюльпанов в одной руке, а на другой висел плащ. Харриет была очень рада увидеть ее, даже удивительно, что так рада.

— Мне хотелось прийти.

— Я очень рада, что вы сделали это. Мне очень жаль, что так получилось с программой.

— Будут еще и другие программы.

Они улыбались друг другу.

Элисон села, и они начали разговаривать. Это была не серьезная беседа, но Харриет почувствовала, как приятно завязывать дружбу, что было для нее совершенно ново, и как хорошо не говорить о ее синяках или деньгах.

Они говорили о телевидении, статье в журнале, которую они обе прочитали, о проблемах в работе руководящих женщин, новом романе, которым обе восхищались. У Элисон были консервативные взгляды, она получила классическое образование и была очень эрудирована. Харриет чувствовала тягу к ней, сознавая бессистемность своего образования и обрывочность своих знаний.

Элисон пробыла у нее почти час. В конце этого времени запах тушеного мяса возвестил о прибытии ужина. У обеих женщин изменилось выражение лица. Элисон собралась уходить. Харриет хотелось, чтобы она осталась, потому что тогда она смогла бы и дальше получать удовольствие от беседы, которая не заставляла ее плакать или чувствовать себя виноватой, и чтобы подольше оставаться в покос.

— Что происходит? — спросила Элисон. — Вы собираетесь открыть цветочный магазин?

Они рассмеялись над цветами.

— Я уеду отсюда через день-два. Я не знаю, что я буду делать. Или где. Мне сейчас не очень хочется оставаться в Лондоне.

Это сдержанное высказывание скрывало страх Харриет перед переполненными улицами и холодным пространством.

Элисон кинула на нее быстрый взгляд.

— Тогда поезжайте в деревню. У меня есть дом в Кенте, мое убежище на уик-энд. Поезжайте и живите там, восстанавливайтесь. Там очень тихо.

— Это очень мило с вашей стороны. Я могу просто поймать вас на слове.

Это был вежливый ответ, Харриет не знала, насколько серьезным было приглашение. Элисон протянула руку. Харриет вспомнила ненакрашенные ногти и пальцы без колец. Большой квадратный бриллиант все еще украшал ее правую руку. Грабители его почему-то не заметили.

— Вы живете одна? — спросила Харриет.

— Да.

Они тепло пожали друг другу руки.

Когда Элисон ушла, Айви бросила через палату:

— Я видела ее по телевизору.

Через два дня Харриет вернулась домой. Там уже была Джейн, готовая ухаживать за ней, как Харриет и предполагала. Она носила Имоджин в холстяной сумке, привязанной у нее на груди.

— Ты не слишком здорово выглядишь, — прокомментировала Джейн со свойственной ей прямотой.

Синяки на лице Харриет стали желтыми и красными, шея и нижняя челюсть оставались распухшими.

— Я поправлюсь.

Однако, по правде, Харриет чувствовала себя слабой и неуверенной. Стоило усилий приготовить кофе, который они пили на кухне. Находясь возле своей матери, Имоджин создавала довольно мало шума. Лицо Джейн было спокойным и решительным. «Современная мадонна», — подумала Харриет.

— Поехали со мной в Хакни.

— Мне хорошо здесь, ты же знаешь.

Это была другая неправда. Вид блеклых стен и невыразительные картины расстраивали ее. Пустота была слишком очевидной. Но Харриет не хотелось выходить даже отсюда. Она не могла забыть ботинки, которые били ее, искаженные лица и зловоние покрытого белым кафелем перехода.

— Давай я хотя бы выйду и куплю для тебя продукты. В шкафу ничего нет.