Женщина нашего времени

Не имело значения то, что размеры строительного участка были даны наугад, что на макете сельские улочки с маленькими коттеджами были спешно заимствованы с других строительных проектов, что весь план представлял собой лишь идею вместо реальности в миниатюре.

Харриет и хотела продать именно идею. Ей хотелось, чтобы жители Эвердена восхитились ее «мыльным пузырем». И если бы они восхищались им, то она смогла бы начать работу.

Прошло полчаса, и тихое бормотание превратилось в громкий гул голосов; ранее пришедшие приветственно махали руками опоздавшим; с грохотом сдвигались вместе стулья; сидевших на сцене бесцеремонно и открыто рассматривали. Спокойно оглядывая ряды лиц в то время, как Дэвид и его партнер разговаривали тихими голосами рядом с ней, Харриет сделала вывод, что ее аудитория состоит из самых разных людей. Молодые пары сидели рядом с бизнесменами в костюмах, женщинами в серьгах и старыми дамами с «перманентом», и все они ждали, чтобы услышать то, что она пришла им сказать.

Неизвестно почему Харриет вдруг вспомнилось собрание акционеров «Пикокс», хотя и не было ни малейшего сходства. И эта мысль принесла каплю чистого приятного адреналина ей в кровь.

За головами священника, Тома Фроста и других членов приходского совета, ее друзей из «Снопа пшеницы» и еще ряда лиц, которых она не знала, Харриет увидела Элисон, сидящую в конце зала. Это было в среду вечером, и Харриет не ожидала увидеть ее, но она была рада, что Элисон пришла.

Она вспоминала вопрос, который задала Элисон, и ее предупреждение. Но сейчас ее осенило, что, делая все это, она была счастлива. В данный момент она была счастлива. Она делала то, что ей хорошо удавалось, и этого было достаточно, чтобы почувствовать удовлетворение.

Элисон подняла руку, словно она прочитала мысли Харриет, в шутливом приветствии. Тяжело ступая, одна, вошла мисс Боулли и села в дальнем конце зала. Как-то особенно отчетливо стало заметно ее сходство с каким-то млекопитающим. Харриет улыбнулась, приветствуя ее и надеясь, что ее улыбка не была окрашена разочарованием или стяжательством.

Харриет снова взглянула на свои часы. Точно в назначенное время она встала. Она нервничала, но ее волнение было частью пронизывающего всю ее душу состояния достижения вершины. Когда она поднялась на ноги, она почувствовала себя высокой и гибкой, словно она могла вытянуться и достать то, чего она когда-то не могла ухватить. Гудение и жужжание стихло, беседы закончились, наступила тишина.

Харриет просто сказала:

— Добрый вечер. Спасибо за то, что вы потрудились прийти сюда сегодня вечером. Я надеюсь, мы не задержим вас слишком долго, но я верю, что то, что вы сейчас услышите, будет важно для Эвердена и для новой общины, которая будет создана на строительном участке «Бердвуда».

Пока она говорила, она чувствовала, что они наблюдают за ее лицом. Она не улыбалась, но и не хмурилась, ее мускулы плавно и спокойно двигались под чистой зажившей кожей. Она подумала: «Они могут смотреть. Ничего страшного». Некоторые из них пришли посмотреть на «Девушку Мейзу»; это старое пошловатое имя все еще тянулось за ней. Они смотрели на имя, которое было связано с Каспаром Дженсеном; мужчины в костюмах наверняка знали либо всю историю «Пикокс», либо часть ее.

Харриет почувствовала, что ей это безразлично. Если они пришли в этот зал, потому что они прочитали о ней или видели ее фотографию в газетах, если они пришли из любопытства, то, по крайней мере, ее имя что-то значит. Они останутся послушать, а она заставит их услышать.

Пальцы Харриет раздвинулись и вытянулись, как будто она подняла их, чтобы коснуться очертаний своего лица, но она удержала их, и ладони спокойно легли на поверхность стола, за которым она стояла на сцене. В углу подбородка у нее оставалась маленькая опухоль, видимо, в результате неправильно сросшейся кости, которую можно было обнаружить только наощупь.

На ее лице уже не было видно опухолей, и глаза появились из-под желтоватой плоти. Лицо стало прежним. На нее напали, но теперь она полностью восстановилась, с этим было покончено. Она забыла о своем поражении.

Это было ее «общественное» лицо, и она надела его сегодня вечером, чтобы скрыться за ним и действовать так, как ей было удобно. Если это поможет ей заполучить «Бердвуд», то она будет благодарна ему, и если она счастлива сейчас, то это было осознание того, что этот зал принес ей чувство удовлетворения.

— Позвольте мне изложить свою идею, — сказала Харриет своим слушателям.

Она начала с описания деревни, которая в миниатюре лежала перед ней. На этот раз она подняла пальцы, чтобы прикоснуться к крышам маленьких домиков и проследить направление узких улочек. Харриет говорила о «Бердвуде» так, словно он уже существует так реально, как и сам Эверден, и она пригласила свою аудиторию совершить путешествие по нему.

— Здесь расположена зеленая деревня, — произнесла она, — а вот здесь — дома побольше для семей, а это — первые коттеджи для сдачи в аренду или для продажи.

Она ни разу не сказала:

— Здесь будет находиться…