Женщина, не склонная к авантюрам

— А я и не курю, — не оборачиваясь, ответила она. — Пачку забыл кто-то из гостей Альберта. В молодости баловалась. Казалось, в трудной ситуации помогает. А как узнала, что Аленкой беременна — бросила и не притрагивалась.

— Может, мне с ней поговорить?

— Бесполезно, Толя, еще хуже будет. Я сама, когда узнала об измене отца, мечтала встретить ту женщину и облить ей лицо какой-нибудь кислотой. Что тут может быть, кроме ненависти? Ты разве сам по-другому рассуждал, когда твой отец ушел?

— Во-первых, мне было не пятнадцать лет, а двадцать. И во-вторых, я и раньше считал — мать не права, что любит отца так безоглядно.

«Как я тебя», — подумала Ирина, внимательно его слушая.

— Нельзя совсем не оставлять другому человеку свободного пространства. От такой любви, пожалуй, сбежишь…

«Наверное, он прав».

— И все-таки тебе не нужно с ней говорить, — снова повторила Ирина. — Я сама найду, как объяснить. Осторожно, не сразу.

— Уже шесть. Ты домой?

— Куда же еще?

— Пойдем. Теперь уже скрываться нет смысла.

— Пойдем.

Троллейбус трясло и болтало на всех поворотах. Он взял ее за руку.

— Держись за меня.

Она сжала его пальцы.

— Ты ведь оставила мой ключ у себя?

Ирина кивнула.

— Ну, счастливо!

Она шла от остановки, не поднимая глаз. А когда посмотрела перед собой, увидела: на полусломанной скамейке возле подъезда сидит Алеша. Как несчастный воробышек.

— Ежик, ты зачем вышел на улицу? Ветер такой холодный.

Сын уткнулся ей в бок, и она ощутила, что он весь дрожит.

— Мама, ты от нас уйдешь?

Ее глаза моментально вспухли слезами.

— Ты с ума сошел! Куда же я могу уйти, сыночек, кто тебе это сказал! Моя малышенька родная, солнышко! Что ты, деточка?!

Ирина говорила, задыхаясь, все сильнее прижимая его к себе. Алеша перестал дрожать и, освобождаясь, пробормотал:

— Ма, мне больно. А что Ленка тогда наврала?

— Она не наврала, она просто неправильно поняла. Совсем-совсем неправильно. Пойдем, ты весь продрог…

Обнявшись, они поднялись по лестнице. Из комнаты выглянула Алена. Ирина прикрыла глаза, показывая: все в порядке. Дочь по-детски шмыгнула носом.

Утром Ирина вышла из дома раньше обычного. На работе в связке ключей-дубликатов отыскала нужный. Через полчаса Кремнев, зайдя в свой кабинет, увидел на столе незапечатанный конверт. В нем ключ и записка: «Я очень благодарна тебе за все».

Альберт вызвал ее по громкой связи:

— Ирина Афанасьевна, загляни, пожалуйста.

Она зашла в кабинет.

— Да?

— Ты больше меня в курсе всяких слухов. Не знаешь, что у Кремнева случилось?

— Нет, а что?

— Он подал заявление об уходе. По семейным обстоятельствам. Я спросил, может, чем помочь. Говорит — не надо. Жалко парня терять: он за месяц сделал больше, чем вся предыдущая бригада за полгода.

— Нет, я ничего не слышала.

— Ну, ладно. Оформи сегодняшним числом.

— Хорошо.

Ирина посидела, ничего не делая, чувствуя, как нарастает в ней опустошенность. Нашла в стопке его трудовую книжку. Поставила число и аккуратно написала: «Уволен по собственному желанию». Подошла к окну, где вчера стояла дочь. И тихонько, прикусив ладонь, заплакала.

Несколько следующих дней Ирина прожила на «автопилоте». Отвечала на телефонные звонки, выполняла поручения шефа, готовила завтраки и ужины, что-то говорила детям и мужу — а внутри все застыло. Как будто ее не было.

Однажды с ней уже случалось нечто похожее. Татьяна, их менеджер, попала в аварию. Альберту позвонили из больницы: для переливания не хватает крови редкой группы. Оказалось, у Ирины — нужная. Она без колебаний согласилась. После процедуры зашла врач. Сказала:

— Необходимо еще немного. Но вам будет сильно нездоровиться несколько суток. Потом все восстановится.

— Что вы спрашиваете? — ответила Ирина. — Нет же другого выхода?

Альберт, увидев ее утром посиневшей, ужаснулся: «Ты что, с ума сошла?» — и отправил ее домой на машине.

Пару дней она не вставала с кровати. Так же, как сейчас, совсем не было сил. Потом слабость постепенно прошла.

Татьяна, когда навестила ее в больнице, взяла Ирину за руку.

— Ты мне теперь сестра…

— Только не реви, — предупредила Ирина. — А не то я присоединюсь…

В субботу вечером, помыв посуду после ужина, Ирина сидела у темнеющего окошка на кухне. Вошла Алена, включила свет.

— Ма, ты что тут как привидение?

— Просто глаза устали.

Дочь посмотрела подозрительно.

— А ты не плакала?

— Нет, с чего ты взяла? Это я лук в суп чистила.

— Ага, — с иронией подтвердила Алена. — Четыре часа назад.

Она села напротив и почти легла на стол, приблизившись к матери. Сказала приглушенно:

— Знаешь, а он мне понравился.

Ирина даже не стала делать вид, что не понимает, о ком речь.

— Я думала — смазливый козел, каких сейчас полно. А он тебя защищать пришел. И глаза хорошие. Я в такого тоже могла бы влюбиться…

Ирина от неожиданности подняла брови. Шутливо оттолкнула дочь ладонью в лоб.

— Все твои любови еще впереди, детка!

— Не скажи.

— Да ты что?!

— Да. Только все так непросто. Один день — хорошо, а на следующий — лабуда какая-то…

— Смотри только — голову не теряй!

Алена тут же фыркнула с иронией:

— Отличный совет, мама!

Ирина взяла ладошку дочери и потерлась о нее щекой.