Женщина перемен

В зале находилось десять человек, пятеро мужчин и пять женщин. Насчет длинноволосого парня я оказалась права — он попал в ту же группу, что и я, остальных на первом занятии удалось разглядеть только очень бегло. Когда мне предстоит запомнить в лицо за один раз больше двух человек, я использую простой прием: выделяю в человеке какую-то самую бросающуюся в глаза черту и даю ему прозвище. Ученица, получившая выволочку за опоздание, была молодой тоненькой девушкой с большими перепуганными глазами. Она вжалась в сиденье своего стула и, казалось, боялась даже дышать. Ее я прозвала Школьницей. Еще одна женщина была постарше, за тридцать. У нее была нарушена естественность мимики лица из-за губ, накачанных силиконом. Стройная и элегантно одетая, она, наверное, была бы милашкой, если бы не безобразно раздутый, неестественной формы рот. Ей досталось безжалостное определение Силиконовой Куклы. Следующей по возрасту была женщина за сорок с длинными тонкими волосами и очень близко посаженными глазами. У нее был высокий, тонкий и визгливый голос. Перед началом занятий она говорила с кем-то по телефону на повышенных тонах, и я окрестила ее Истеричкой. Последняя из присутствующих дам производила наиболее сильное впечатление даже с первого взгляда. На вид ей было около шестидесяти, и внешне она напоминала актрису Элину Быстрицкую: такое же чистое, правильное, красивое лицо, царственная осанка, собранные в пучок гладкие черные волосы. Эта женщина ни на кого не смотрела и не произнесла в моем присутствии ни слова. Вид у нее был очень строгий. Однако с ним несколько не вязался перстень, горящий огнем на безымянном пальце ее правой руки. Бриллиант так сверкал, что я невольно обратила на это внимание. Такие кольца, как правило, не носят в повседневной жизни, если только они не представляют собой какую-то особенную семенную реликвию, с которой ее владелец не в силах расстаться ни на минуту. Серьезный, если не сказать суровый, облик женщины не давал никаких оснований для шуток, но для облегчения своего собственного восприятия я мысленно назвала ее Бриллиантовой Вдовушкой.

Парень с длинными волосами при ближайшем рассмотрении полностью разрушил первоначальное представление о себе. У него были очень внимательные, умные глаза, флер рокового сердцееда рассыпался моментально, как только я столкнулась с его пронзительным взглядом. Серьезный, умный молодой человек — таким он мне теперь казался, однако и это открытие не давало ответа на вопрос, что же он тут делает. Может быть, он журналист — мелькнула догадка — и пишет о методиках групповой психотерапии? Это объяснило бы его присутствие. Никакая кличка к нему не приклеивалась, из чего я сделала вывод, что у меня уже сложилось к нему несколько необъективное отношение. Кроме него, в группе были еще четверо мужчин. Совсем молодой парень, с которым я столкнулась перед занятием, приехавший на белом «Порше». У него были девичьи ресницы и по-детски пухлые губки, этакий светловолосый херувимчик с надутым выражением лица сам напрашивался на кличку Мажор. Прозвище Ловелас, впрочем, неизвестно еще, заслуженное ли, я дала мужчине лет сорока, который, как мне показалось, бросал на меня откровенно сальные взгляды. У него были оценивающий взгляд, намечающийся второй подбородок, подчеркнутый высоким и тугим воротником водолазки, и лоснящиеся губы. Еще один персонаж явно относился к моим коллегам или товарищам по несчастью, и я прозвала его Алкоголиком. Лицо у него было приятное, даже симпатичное, но изрядно помятое, веки набрякшие, а взгляд выразительно виноватый. Когда он только появился, он жевал мятную жвачку, призванную, по всей видимости, закамуфлировать запах вчерашнего возлияния. Потом он от резинки избавился, но весь его вид с каждой минутой все красноречивее говорил о том, что ему необходимо похмелиться. Мне было его искренне жаль. Самым старшим по возрасту оказался странноватый мужчина в сером костюме и бабочке, с бородкой клинышком и слезящимися воспаленными глазами. Он был какой-то дерганый, озирался по сторонам, часто подносил к лицу носовой платок. Я назвала его Неврастеником.