Женщина – праздник

Охранник любезно распахнул передо мной дверь.

— Проходите, пожалуйста, Никита Сергеевич предупреждал.

Никита по-прежнему прыгал на костыле, правда, уже гораздо бодрее. Сильно подозреваю, что накануне он преувеличивал степень своей нетрудоспособности. Если же нет, то следовало признать, что нога его проходит не по дням, а по часам. Отбросив костыль, он заключил меня в крепкие и пылкие объятья.

— Прекрати! — сопротивлялась я. — Весь макияж размажешь, а мне бежать надо.

— Работа не волк, в лес не убежит, — покрывая поцелуями мою шею, возразил он.

— Очень даже может убежать. Стоит упустить одного клиента, за ним другие потянутся. И чем я буду семью кормить?

— А если я компенсирую? — Он начал расстегивать мою блузку.

— За кого ты меня принимаешь? — Я возмущенно его оттолкнула.

Никита пошатнулся и едва сохранил равновесие.

— Глаша, со мной сейчас так нельзя. Могу ведь и упасть.

Он вновь сделал шаг ко мне.

— Успокойся, ни за кого я тебя не принимаю. Просто очень хочется, чтобы ты осталась.

— Я уже вчера осталась. А если хочешь, могу заехать после работы, но для этого мне сейчас надо срочно уйти.

Он тяжело вздохнул.

— Н-да. Самостоятельная женщина — это не всегда хорошо.

— Найди себе несамостоятельную, — порекомендовала я.

— Еще хуже, — махнул рукой Никита. — Во-первых, с ними скучно, а во-вторых, они как пиявки.

— Сейчас больше ты на пиявку похож!

— Железная логика, — усмехнулся он. — Ты — занятая, деловая женщина, а я инвалид, прикованный к дому. И из-за этого становлюсь занудным, болтливым и навязчивым. Ладно, вот твоя папка, — протянул он мне мои бумаги, — и мотай отсюда быстрее. Иначе я за себя не отвечаю.

Я тоже за себя уже почти не отвечала, поэтому спешно ретировалась. Вслед мне послышалось:

— Только постарайся прийти пораньше!

Весь день я честно пыталась работать, однако мысли мои то и дело возвращались к Турову и к нашей вчерашней встрече. Результат не замедлил сказаться. Я пропустила мимо ушей половину того, что говорили мне клиенты, да и сама через раз отвечала невпопад. На третьей встрече мы оказались вместе с Алкой, колдовали над оформлением крупной корпоративной вечеринки. Когда мы вышли и сели в мою машину, чтобы доехать до нашего офиса, Алка без обиняков заявила:

— Не знай я твоих нынешних обстоятельств, наверняка решила бы, что ты влюбилась.

— Почему?

— Потому что ты сегодня сама не своя, все отвечаешь и делаешь невпопад, а на роже твоей царит счастливая идиотская улыбка.

— Улыбка — вежливость для клиента, — я попыталась сбить ее со следа.

— Не свисти! — отрезала Алка. — Уж я-то знаю, когда ты вежливая, а когда тебя распирает от счастья. Что случилось-то, какая радость на горизонте? Неужто Дима наш премию отвалил? Или крупные чаевые обломились?

— Экая ты меркантильная.

— Речь в данном случае не обо мне, а о тебе. Так вот, такая блаженная улыбка появляется на лице у нормальной женщины только в двух случаях. Или мужик, или куча денег. В твоем случае мужика на обозримом пространстве пока вроде не просматривается, из чего я делаю вывод, что на тебя неожиданно свалились деньги. И мне интересно, откуда? Может, и я там могу поживиться?

— Денег, увы, нет, — вынуждена была признаться я.

— Значит, мужик? — Алка резким движением прижала сумочку к груди. — Не верю! Когда ж это ты успела?

— На этот вопрос трудно дать однозначный ответ.

— Ой, рассказывай! Умираю, хочу все знать!

— Да в общем, особо и рассказывать нечего. Начало ты и так знаешь…

— Знаю? Начало? — Она пожирала меня жадным взглядом. — Неужели ты за моей спиной уже с Лебедевым списалась?

— При чем тут твой Лебедев?

— А кто? — И тут до нее дошло: — Глаша, неужели Туров?

— Он самый, — подтвердила я.

— Ну ты даешь! — оглушительно заорала она. — Аптечную сеть подцепила!

От неожиданности я резко ударила по тормозам, за что немедленно получила множество кратких, но крайне выразительных нецензурных комплиментов от ехавших рядом коллег.

— Алла, что ты несешь? Какая аптечная сеть?

— Балда ты! Твой Туров — владелец сети «Парацельс». Неужели сама не знала? Удивляюсь тебе: влюбиться в мужика, ничего о нем не выяснив.

— Ну, вообще про аптеки он что-то говорил. Но я думала, он какой-нибудь топ-менеджер.

— Хозяин он, хозяин! Создал эту свою сеть лет пять назад.

— То-то он мне говорил, что только в сорок пять лет жить по настоящему начал, — вспомнила я. — И у него впервые появилось ощущение, что от него что-то действительно зависит.

— Вот в этом вся ты! — воскликнула Алка. — Он тебе такое сказал, а ты не поинтересовалась почему. Ну подруга! Поистине дуракам везет! Другие стараются, из кожи вон лезут. Молодые, красивые! И ничего! А эта сидела себе сложа руки и отхватила «Парацельса»! Где ж справедливость-то, а?

Я почувствовала себя вправе обидеться.

— Значит, по-твоему, я старая уродина и подобного недостойна?