Женщина, преступница или проститутка; История проституции

Тарновская, говоря о проститутках, которых она называет «impudiques[20]» и которые соответствуют нашим врожденным проституткам, замечает: «Материнская любовь часто им совершенно неизвестна. Они, не стесняясь, сознаются, что дети – это бремя и что Бог должен был бы призвать к себе всех этих малюток, которые им в тягость. Во время беременности они делают невозможное, чтобы вытравить плод». Одна из проституток, находящаяся под наблюдением Тарновской, не знала, что сталось с ее маленьким сыном, и относилась к участи его совершенно индифферентно. Очень характерно обстоятельство, что достигшие пожилого возраста проститутки обыкновенно торгуют своими дочерьми и не понимают, что, собственно, дурного в этом. Так, одна кокотка, арестованная на месте преступления в ту минуту, когда она готовилась продать свою дочь, обратилась крайне изумленная к агенту полиции со следующим наивным вопросом: «За что вы меня арестуете? Какое преступление я совершила?»

«Чтобы удовлетворить ненасытным желаниям своих клиентов и клиенток, многие из этих недостойных матерей доходят до того, что обучают своих юных дочерей самым гнусным приемам софизма (Таксил). Такими матерями являются почти исключительно старые проститутки.

Характерно поведение одной любовницы Людовика XV, которая таскала с собою всюду, куда ни являлась, прижитого от него ребенка с единственной целью показать всем, что она находилась в любовной связи с королем. Однажды какие-то придворные затеяли между собой ссору в присутствии ее, и она гордо крикнула им: «Прошу не забываться в присутствии королевского сына».

Однако Парен-Дюшале иного мнения насчет проституток. По словам этого лучшего знатока их, на каждом шагу приходится наблюдать, что беременная проститутка становится предметом заботливого ухода для ее товарок, внимательное отношение которых еще удваивается, когда она разрешается от своего бремени. Между ними происходят вечные споры то из-за белья для новорожденного, то из-за различных мелочей для родильницы, которой каждая старается наперебой в чем-нибудь услужить. Когда мать держит при себе ребенка, товарки ее постоянно так вмешиваются в заботы ее о нем, что она должна нередко только из-за этого отдавать его в чужие руки. Карлье также свидетельствует о том высоком уважении, каким пользуется у проституток мать. Но большая, конечно, разница поиграть с чужим ребенком час-другой или любить собственное дитя и исполнять с любовью и самоотвержением тяжелые бесчисленные материнские обязанности. Даже самый испорченный человек, даже самая безнравственная женщина могут минутами нежно привязываться к ребенку за его миловидность и беспомощность, особенно женщина, в которой – как бы она ни была испорчена нравственно – всегда еще тлеет искра материнства; но усматривать в подобных порывах материнскую любовь значило бы низвести ее с пьедестала величайшего альтруистического чувства на степень эгоистической забавы в праздную минуту. Отдавать себя всецело ребенку, заботиться и охранять его – это нечто совсем другое, чем временами забавляться его миловидностью. Необходимо также принять во внимание, что Парен-Дюшале наблюдал проституток, не делая между ними никакого различия, и что в числе их было, вероятно, немало и случайно ставших проститутками девушек, которые могут, конечно, быть превосходными матерями. В тех редких примерах, которые мы наблюдали, дело шло о проститутках, ставших матерями, которые отличались общей и болевой чувствительностью, соответствовавшей норме или даже превосходившей ее. Они ближе подходили к случайным проституткам, и на них оправдывается выведенное относительно последних правило.